Конечно, я знала, что наша планета – разноцветный мяч, вращающийся вокруг своей оси в безграничном космическом пространстве. С точки зрения человека земной шар огромен, а в категориях Вселенной – мал. Всё в мире относительно, всё познаётся в сравнении. Об этом и многом другом мне в детстве рассказывала моя бабушка. Меня назвали Ниной в её честь – так моя мама хотела выразить любовь к своей маме, с которой оказалась разлучена на долгие годы. Поздней осенью 1941-го года у старинного московского дома на Пречистенке остановился чёрный воронок и увёз моих бабушку и деда в страшную неизвестность. Деда – навсегда, бабушку – на бесконечные годы. Пока в квартире шёл обыск, мама, которой тогда было десять лет, испуганно спрашивала родителей: «Вы вернётесь?» Четырёхлетняя сестрёнка только плакала. Бабушка ответила: «Не знаю...».
Неизвестность, постоянный страх, ночная охота на людей, горе разлук, полное бесправие, мёртвые слова «без права переписки» – это было страшное время, опалившее мою семью и меня ещё до рождения. Мама не любила вспоминать о пережитом, но я несу в себе генетическую память о том времени. Я знаю, как может мир в одночасье разбиться вдребезги, как страшно попасть в детский дом из тёплого кокона семьи, как тяжело потерять родителей и превратиться в «дочь врагов народа». Пятнадцать лет моя бабушка провела в тюрьмах и лагерях. Её обвинили в шпионаже в пользу Германии на том основании, что она была замужем за немцем. Мой дед ещё подростком попал в Россию во время Первой мировой войны, выучил русский язык и после революции остался в РСФСР. Здесь он встретил свою любовь, создал семью, души не чаял в дочерях. Много лет работал техником на заводе. Был вместе с женой арестован по доносу соседа по коммунальной квартире, который захотел занять ещё одну комнату – типичная практика тех лет. Деда расстреляли сразу. Бабушка год провела в одиночной камере, не подписывая самооговор. Подписала, когда следователь недвусмысленно пригрозил расправой с детьми.
Спустя много лет, уже после смерти бабушки, я прочитала её письма из сибирской ссылки. Разлука с дочерьми, тревога за них были для неё самым тяжёлым испытанием. В одно из писем был вложен переписанный по памяти карандашом 90-ый псалом из Псалтыри с просьбой к девочкам выучить его и повторять в трудную минуту. Мама рассказывала мне, что эта молитва не раз спасала её в безысходных ситуациях. Особая чудодейственная сила заключалась в необычных, непривычных тогда словах: «Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих…»
Однажды уже после войны мама шла поздним вечером по улице, и за ней увязались местные хулиганы. Вокруг не было ни души. Мама в отчаянии стала повторять слова молитвы, и вдруг на преследователей с лаем и рычанием набросилась стая бездомных собак. Маму собаки не тронули, и она благополучно добралась до дома. Были и другие случаи, когда мама получала помощь от Отца Небесного. Он взял её под свою защиту после того, как отец земной был расстрелян, а мать начала своё «хождение по мукам» в тюрьмах и лагерях.
В сибирской ссылке бабушке приходилось браться за любую работу. Одной из её обязанностей был сбор живицы – смолы хвойных деревьев. Дневная норма сбора была завышена до предела, и, не выполнив её, можно было лишиться пайки. С раннего утра до темноты бабушка разыскивала в тайге живицу, и эти походы были не безопасны. Не обходилось без встреч с дикими животными. Бабушка не только читала мне в детстве сказки из красиво иллюстрированных книжек, но и рассказывала собственные «лесные истории», конечно, не объясняя, почему она провела так много лет в глухой сибирской тайге. Мне очень нравился рассказ о «добром волке», и бабушка часто повторяла его по моей просьбе. Я живо представляла себе, как бабушка пробирается сквозь глухие таёжные заросли с мешком за плечами, где лежит собранная живица, и неожиданно ей навстречу выходит огромный волк. Хищник смотрит на неё в упор холодными жёлто-зелёными глазами, и взгляд этот не предвещает ничего хорошего. Вокруг тайга, никто не придёт на помощь. Что может сделать истощённая, безоружная женщина? Но происходит невероятное: волк медлит несколько секунд, потом поворачивается и уходит обратно в чащу.
Уже прочитав к тому времени «Красную Шапочку» и зная, чем может закончиться для бабушки встреча с волком, я спрашивала:
– И всё-таки, ба, ну объясни, как же так получилось, что волк не напал на тебя?
– Думаю, потому – отвечала бабушка, – что это был добрый волк. Такие тоже встречаются. Я мысленно попросила его меня не трогать.
– Как это мысленно?
– Сердцем попросила. Я объяснила ему, что у меня есть две дочки, и у них никого нет на свете, кроме меня. У волка тоже были дети, и в душе он был не злой, поэтому он меня пожалел и ушёл восвояси.
Благодаря бабушке я знаю, что у всего живого есть душа – не только у людей, но и у животных, птиц, растений. Всё на свете таинственным образом взаимосвязано. Истинно не то, что мы видим глазами, а то, что чувствуем сердцем. А ещё я с детства знаю, что в мире есть сила, которая не подчиняется материальным законам. Это сила веры, сила любви.
Когда я подросла, бабушка дополнила свой рассказ о волке:
– Меня Господь спас. По моей молитве и по Своей милости. Я много раз просила Его сохранить мне жизнь, когда всё казалось безнадежным, потому что очень хотела вернуться к детям. И дождаться твоего рождения, стать бабушкой. Просите – и дано будет.
В то время, когда вся страна находилась за колючей проволокой атеизма, мама и бабушка крестили меня в церкви Ильи Пророка на Пречистенке – недалеко от дома, где бабушка в страшную ночь 1941-го года навсегда потеряла мужа и на долгие годы дочерей. Маленький медный крестик – самая большая драгоценность, сохранившаяся у меня. Он долго лежал в шкатулке вместе со старыми письмами и открытками. Я не носила его в детстве и не ходила в церковь. Но Господь оберегал детей, тайно крещёных в православную веру. Бабушки молились за нас, отмаливали у бед. Отмалчивались, когда внуки говорили:
– Вера в Бога – это пережитки прошлого.
Но я так не говорила. Бабушка вела меня к вере незримой тропой, помогая самой всё почувствовать и понять, сердцем услышать истину. И хотя внешне я ничем не отличалась от других советских детей, мой внутренний мир был богаче и своевольнее, чем навязанная всем атеистическая модель жизни. Я ходила в школу – сначала со звёздочкой октябрёнка, потом с пионерским галстуком, затем с комсомольским значком – но всегда понимала, что это лишь переменчивые атрибуты внешнего мира. Я жила двойной жизнью: общей со всеми детьми в Советском Союзе и своей собственной, где мысли свободно пересекали границы окружающей действительности. Советские «декорации» на самом деле долго не просуществовали – смытые потоком времени, эти рудименты ушедшей эпохи теперь покоятся в плотном иле прошлого, и лишь историки-следопыты извлекают их из забвения.
Забылись пионерские линейки, коммунистические слоганы в лживой «Правде», скучные фильмы на производственную тему. Но почему-то живо помнится тёплая июльская ночь в пионерском лагере, когда мы, две десятилетние подружки-сорвиголовы, сбежали ночью в соседнюю деревню и решили покататься по местной речке на лодке, шаляй-валяй привязанной к причалу. Лесные реки быстрые и своевольные – нас мгновенно подхватило бурное течение и понесло неведомо куда. Вёсла вырвало у нас из рук, и мы оказались в полной власти у своевольной стихии. Помочь нам было некому: деревня осталась далеко позади, вокруг царило бесстрастное ночное безмолвие, нарушаемое лишь влажным шорохом бегущей воды. Нас сковал ледяной страх.
И тогда на меня снизошло озарение, иначе это состояние не определить. Я поняла, что помочь нам может только высшая сила. Не помнившая ни одной молитвы, я стала взывать к Богу всем своим существом и просить его о спасении. Я говорила Ему, что мои мама и бабушка не переживут, если я утону, и что родители моей подруги тоже сойдут с ума от горя. Чудесным образом лодка вдруг оказалась у берега и ткнулась носом в песок крошечной бухты.
Бабушка часто снится мне. Две одинаковых бусинки имени, редкого теперь, навсегда рядом на тонкой нити нашего рода, который, слава Богу, не прерывается. Две Нины начали и замкнули советскую эпоху в истории России. Обе заплатили за это свою цену: одна – тюрьмой и ссылкой, другая – эмиграцией. Безответен вопрос: как ткутся человеческие судьбы? Почему так, а не иначе сплетаются узоры событий и обстоятельств? Мой дед покинул Германию и оказался в России, вытащив смертельный «лотерейный билет»: ему не было и сорока, когда его расстреляли. Я покинула Россию и, оказавшись в Дании, дала жизнь следующему в нашем роду. Мой сын никогда не видел свою прабабушку, но я много рассказывала о ней и читала ему письма из земного ада, где только вера в Бога давала силы жить, спасала от отчаяния.
Время сквозит, струится, неостановимо проносится мимо, как быстрая река моего детства. После множества оборотов планеты вокруг своей оси на ней по-новому сложился калейдоскоп стран, технических новшеств, политических интересов. И, Господи – снова войн. Теперь война совсем близко от меня. Россия напала на соседнюю страну – Украину – и уничтожает её жителей, её города, дома, храмы и монастыри. Священники в России не протестуют против этого преступления. Напротив, они поощряют убийства, призывают идти на войну и уничтожать себе подобных. Господь опять покинул Россию, лишил её своей благодати. Сейчас все слова о вере в этой стране – лукавство, ложь, гроб повапленный, чёрная дыра, сквозная пустота. Главная заповедь Иисуса «Не убий» превратилась в сатанинское: убивай. Сегодня Россию легко понять и измерить аршином абсолютного зла.
Теперь я знаю, почему мне суждено было много лет назад покинуть Родину. Тогда у меня ещё были иллюзии демократических перемен в России, и мне нелегко давалась эмиграция. Но все надежды на обновление пошли прахом. Россия так и не покаялась в совершённых злодеяниях, так и осталась страной-безбожником. Генетический шрам пережитого моей семьёй в эпоху сталинских репрессий болит опять. Всё вернулось на круги своя – политические преследования, тюремные сроки, гражданское бесправие, агрессивное отношение к миру. Исцеление должно начаться с покаяния за преступления, с возвращения истинных христианских ценностей в души людей. Но как долго этого ждать? Застану ли я благодатные перемены или только мои потомки имеют шанс увидеть возрождённую Россию? Страну, где не сажают за политические убеждения, где детей не лишают родителей, где ценятся добро и милосердие, где трепетно относятся ко всему живому.
Мне хочется когда-нибудь стать бабушкой. Не скрою, мелькает в душе надежда, что сын назовёт дочку Ниной. Но не в мою честь – в честь прабабушки, которая так мало испытала счастья на Земле. Я буду молиться за свою внучку и научу её любить жизнь и всё живое. Просто любить.
Автор Нина Гейдэ, Дания
