- Сомневаюсь. Вы точно видите то же, что вижу я?
«Ну да, согласен, он не поймет, даже если все по полочкам расставить. Но заподозрить может. А если заподозрит, то испугается. Если испугается, то засомневается. Если засомневается, то…»
- Откажет. Да, я понимаю. В данную единицу времени я пытаюсь подобрать наиболее правдоподобное объяснение вашего отсутствия. Из двухсот шестидесяти трех вариантов объяснений ни одно не гарантирует стопроцентной правдоподобности. А все потому, что вы никогда прежде не отсутствовали так долго. В этом загвоздка.
«Да скажи ты уже хоть что-нибудь. Пока ты перебираешь… Короче, правду так не обдумывают»
- Не обдумывают? Значит, то, что человек говорит не думая – и есть правда?
«Я не пойму, ты издеваешься? Позже обсудим человеческую натуру, ладно? Скорее, ответь уже что-нибудь.»
- Эй, жестянка, - он звучно постучал по потускневшему оцинкованному лбу сидящего напротив, - ты что это, заглох? Я, вроде, вопрос задал.
«Ну вот. Об этом я и говорю. Быстро скажи ему что-нибудь, а то все сорвется.»
- Эй ты, - он снова постучал по нагретому теплом работающего процессора лбу.
- Да, прошу вас, больше не нужно этого делать, - робот будто бы ожил, снова обратив взор своих механических тусклых глаз на сидевшего по ту сторону круглого столика мужчину.
Его сенсоры улавливали запах дешевого алкоголя, перемешанный с сигаретным дымом, парившим повсеместно в воздухе из-за неисправной системы вентиляции. Такая атмосфера доставляла определенный дискомфорт, а из-за сложных вычислительных операций, которые в данную минуту производил его рукотворный мозг, корпус его существенно нагрелся, не имея возможности охлаждаться естественным путем.
- Ну так ты не тормози, жестянка, тогда я и не буду ничего делать. Не люблю я вашего брата. Какие-то вы нежные стали. Вот вспомню ту модель, которую Док построил до тебя. Как же ее…?
- МЧ-7.
- Да, точно, - мужчина щелкнул блестевшими от жира пальцами, - вот то была машина, так машина. Большая, сильная, никогда не ныла, не возражала. Делала все, что ей прикажешь…
- Спешу напомнить, что именно из-за последнего пункта озвученного вами списка модель и пришлось списать в утиль.
- Да знаю я, - мужчина отмахнулся от собеседника, - Док их перепаял, и теперь они семь-восемь операций всего выполняют.
- Четырнадцать.
- Ну да, ну да. Так куда Док пропал? Ты так и не ответил.
«Вот только не впадай снова в ступор, прошу тебя. Скажи первое, что в голову пришло.»
- Доктор Адамс уехал в гости к своей теще.
- Что? К теще?
- Именно так, - корпус критично нагрелся, и очередное касание вполне могло оставить на конечностях человека серьезный ожег.
- С каких пор у Дока есть дела с тещей?
- С семнадцатого декабря две тысячи…
- Ну да, ну да, - мужчина перебил его, снова отмахнувшись, - я имею ввиду, что он не похож на того, кто общается со своими тещами.
«Спроси, на кого, в таком случае, я похож.»
- Скажите тогда, на кого он похож, - спросил робот, ощущая, как корпус понемногу начинает остывать.
- Ну не знаю. По крайней мере, он точно похож на человека, у которого нет тещи. Черт возьми, я вообще никогда не видел, чтобы он с кем-то говорил. Ну, с кем-то, кроме тебя.
«Надо было дать тебе выбрать другой ответ.»
- Вероятно, вы просто мало времени провели в его обществе, - ответил робот, - уверяю, доктор любит и ценит общество своей тещи и никогда не упускает возможность навестить ее.
-Ну, как знаешь, жестянка, - мужчина снова махнул жирной рукой, - что же ему понабилось от меня тогда, если его даже в городе нет?
«Мачо, прошу тебя, тщательно подбирай слова.»
- Доктор, это идет вразрез с вашей предыдущей просьбой.
«Да-да, знаю. Новая просьба отменяет старую.»
- Доктор велел мне подготовиться к его возвращению, чтобы он не терял столь драгоценное время.
- Ну да, ну да. Небось, какой-то новый эксперимент, да? Что-то новое задумал? И что на этот раз? И, это, надеюсь, он снабдил тебя достаточным количеством кредитов перед тем, как к теще ехать.
- Об этом можете не волноваться.
- Тогда говори, жестянка. Не тяни. Мое время, знаешь ли, тоже дорого стоит.
«Ты глянь на него. Бизнесмен. Поверил, что меня нет, и начал корчить из себя делового человека.»
- Главное, что, по всей видимости, он ничего не подозревает. Пульс ровный, дыхание тоже. Он поверил в составленную на скорую руку легенду. По моим расчетам, это уже гарантирует примерно восемьдесят четыре процента успешности нашего предприятия.
- Что ему надо на этот раз? – спросил мужчина, обнажив в улыбке россыпь металлических коронок под редкими усами, на которых поблескивали капельки пота, - что за эксперимент? Опять нужны урановые стержни? С ними в последнее время туговато, знаешь ли. Старый канал, вроде как, перекрыли. Ближайшую станцию консервируют. Отходы все идут с молотка через агентство. Я так понимаю, что светиться на аукционе он не хочет, верно?
«Цену набивает, прохвост.»
- Да, доктор, он лжет. По имеющимся в сети данным, станцию закрывают только в следующем месяце.
«Мы это предполагали. Скажи, что в этот раз мне нужно нечто особенное. И не нужно экономить. Времени у нас в обрез.»
- В этот раз доктору нужны не урановые стержни, - сказал робот, заговорщицки понизив голос.
Мужчина напротив удивленно поднял густые брови, а в его глазах засверкали золотые монеты.
- Да? Интересно. И что же это?
Робот со скрипом, заглушенным общим гамом в помещении, подался вперед и наклонился над столом, издав ужасно жалобный звук, оставшийся неуслышанным.
- Ему нужен человек.
Глаза мужчины, покоившиеся аккурат между двух мешков – давящего и подпирающего, округлились самым невероятным образом после чего суматошно забегали, перескакивая с одной точки на другую. Таким образом, за чуть больше, чем пять секунд, он смог отследить положение ушей абсолютно каждого из присутствовавших в заведении, дабы удостовериться, что эти слова робота не были услышаны. Наконец, он снова посмотрел на механического собеседника и порывистым движением поправил усы.
- Ты что это, жестянка, бензину перепил сегодня?
«Вот, смотри, испугался. Как мы и предполагали. Будь настойчив и не скупись. Кроме него нам никто не поможет. Времени осталось очень мало.»
- Вы же знаете, что я не работаю на бензине…
- А чего тогда несешь такую ерунду? Хорошо еще, что никто не услышал, иначе тебя бы на запчасти отправили уже, а меня в камеру без окон. Ладно, я сделаю вид, будто ничего не слышал. Если доктор объявится, пусть со мной свяжется. Бывай.
Он поднялся и, опустошив стакан, звучно опустил его на поверхность стола.
«Блефует.»
- Считаете? Мне кажется, что он не на шутку испугался. Видели, как он внимательно все отслеживал? Пульс подскочил до ста тридцати.
«Точно тебе говорю. Подожди еще секунду. Он еще тот прохвост. Уже почувствовал, что деньги большие. Теперь не сможет уйти.»
Мужчина было сделал шаг в направлении выхода, но вдруг остановился и, развернувшись, вернулся обратно к столу, склонившись прямо над оцинкованной головой.
- Ты это серьезно, жестянка? – спросил он полушепотом так, что его шипение утонуло в общем гаме, - то, что ты только что сказал.
«Говорю же. Теперь смотри. Он заломит цену за то, чтобы свести нас с нужными людьми. Скажешь ему, что платить будешь только продавцу, а дальше пусть сами решают.»
- Есть вероятность, что он не пойдет на такую сделку. Люди, подобные ему, не любят делать что-то авансом.
«Делай то, что я говорю, Мачо. Иначе, мы заплатим ему сейчас, и он исчезнет с концами. Договаривался-то он с роботом, понимаешь? Ничего, пусть в этот раз поработает. Не все же ворованные стержни нам продавать втридорога. Подмасли его немного, пусть почувствует свою значимость. Вот увидишь, это подействует. Пусть думает, что без него мы не справимся.»
- Я абсолютно серьезно. Я ведь робот. Роботы не умеют шутить.
- И зачем вам тело? – спросил мужчина, все тем же заговорщицким шепотом.
- Нет. Нам нужно не тело.
- Не понял. А что тогда?
- Нужен живой человек.
- Живой, значит.
- Да, именно живой. И непременно физически здоровый, - ответил робот, кивнув, и сопроводив кивок звучным и неприятным скрипом шейных суставов.
Мужчина покачал головой и снова сделал шаг в направлении выхода, но, как и при предыдущей попытке, остановился и вернулся к столу.
- Ты хоть понимаешь, что просишь? – прошипел он так, что слюни забрызгали давно не полировавшуюся и от этого ставшую практически матовой поверхность головы робота.
- Я знаю, у кого прошу. Доктор Адамс сказал, чтобы я обратился именно к вам. Ни к кому другому. Он сказал, что вы точно сможете помочь.
- Чудак он, твой доктор Адамс, - резко ответил мужчина, но в его голосе отчетливо читалась растущая гордость за самого себя, - и какого черта ему понабился живой человек?
- Вы ведь понимаете, что я не могу раскрывать эту информацию. Все, что связано с деятельностью доктора – конфиденциально.
- А ты ведь понимаешь, жестянка, что если нас накроют на торговле людьми, то меня не выпустят до конца дней? Отправят на полюс, прокладывать рельсы для шахтеров.
- Доктор Адамс сказал, что вы сможете все устроить без лишних сложностей.
«Молодец, Мачо. Ты все говоришь верно.»
- Ну да, ну да. Но это ведь для эксперимента, верно? Для какого-то очередного безумного опыта? Знаю, что тебе нельзя говорить, но я почему спрашиваю. Нужно ведь так сделать, чтобы этот человек не был в базах, чтобы у него не было документов, и чтобы он не светился на границе.
Он выпрямился и почесал редеющие седые волосы на затылке.
- Вы ведь сможете это устроить?
Мужчина усмехнулся.
- Когда? – спросил он.
- Сегодня, - тут же ответил робот.
- Да ты спятил, жестянка! Что за срочность такая? Нет, мне нужно время. У меня, знаешь ли, нет завалявшегося человека в подвале.
- Ну тогда завтра. Это очень срочно.
Мужчина снова приблизился вплотную к металлическому лицу, на котором нельзя было прочитать абсолютно ничего.
- Это выйдет доктору в копеечку, смекаешь?
- Деньги в данном вопросе неважны, - все так же сухо ответил робот своим звенящим голосом.
- Ну нет, еще как важны. И денег понадобиться очень много. Скажем…, - он задумался, очевидно, уже тратя в своем воображении гору золота, которую заработает на этом деле, - двадцать тысяч.
Последние слова были произнесены с опаской. Он явно назвал стоимость с запасом, стараясь сыграть на срочности и сложности задачи.
«Не отказывайся, Мачо. И не торгуйся с ним. Просто говори то, о чем мы условились.»
- Так что? Есть у тебя такие деньги?
- Я ведь сказал, что деньги в данном вопросе неважны.
- Ну хорошо, - сказал мужчина, - тогда давай пятьдесят процентов вперед.
- Нет, - ответил робот.
- Нет? – переспросил мужчина, - что нет, жестянка? Я ведь говорю, что это непросто. Нужно связаться с людьми, которые занимаются подобными вопросами. Так что нет-то?
- Я ведь робот.
- Да, я заметил, черт тебя дери.
- И, как и другие машины, я отлично умею просчитывать вероятности. Двадцать тысяч – очень большая сумма, чтобы ею разбрасываться. И десять тоже.
- А живой человек для ваших треклятых опытов – товар весьма редкий. Ты, видимо, при всем своем уме карманного калькулятора, не особенно смекаешь, как сильно я рискую.
- Ну, риск того стоит, верно? Поможете доктору и станете состоятельным человеком. Я отдам все деньги до копейки. Это ведь неизбежно. Но только тогда, когда сделка состоится.
- Ты гляди, какая хитрая железяка, - сказал мужчина, даже не стараясь скрыть собственную нервозность, - решил через меня перешагнуть?
- Отнюдь, - ответил робот, качнув головой, - я расплачусь с вами, если будет угодно. Но только когда будет произведена сделка. Уверен, что ваш деловой опыт подсказывает вам, что подобные дела именно так и должны решаться.
- Доктор мне, стало быть, не доверяет? Он думает, что я его кину? Заберу деньги и смоюсь?
- Никакого неуважения. Доктор дал мне инструкции, в которых четко прописано, что нужно любые риски свести к минимуму. Не нужно никаких домыслов. Чем быстрее вы все организуете, тем быстрее деньги будут у вас.
Мужчина затряс головой и снова рванул было к выходу, но этот жест едва ли свидетельствовал о том, что он собирается уйти. Видя его смятение, робот, если бы мог, то, пожалуй, улыбнулся бы.
«Он считает, сколько останется у него в кармане после того, как кланы запросят свою долю. Мачо, предложи ему двадцать пять, если примет наши условия.»
- Но у нас нет такой суммы. В хранилище сейчас ровно двадцать две тысячи. Даже уплатив двадцать, мы останемся без каких-либо средств.
«С этим мы разберемся. У нас нет времени на торги.»
- Ладно, раз вы сомневаетесь, то давайте поступим так, - сказал робот, - как только сделка будет осуществлена, я передам вам двадцать пять тысяч. Едва ли вы заплатите третьей стороне больше десяти. Таких денег ни у кого на руках нет. Даже сами кланы потратят много времени, чтобы насобирать такую сумму в случае необходимости.
- И откуда у доктора столько денег? – спросил мужчина, - вы что там изобретаете? Чеканный станок?
- Деньги есть, можете быть уверены. И они будут ваши так скоро, как вы все устроите.
- Ну ладно. Так и быть. Доктор никогда не обманывал. Нет причин не доверять, верно?
- Только человек нам нужен как можно быстрее, - сказал робот, - сегодня, максимум – завтра. Но не позже.
Мужчина снова закачал головой.
- Ну вы прямо руки мне выкручиваете. Хорошо, я постараюсь сделать все быстро.
***
«Мне снился сон. Понимаю, это может звучать неправдоподобно, но это действительно был сон. Не знаю, как выглядят настоящие сны, те, что все видят, когда тело впадает в гибернацию для восстановления запаса сил, но то, что видел я, уверен, не слишком отличается от того, что видите вы. В этом сне я чувствовал. Теперь я знаю, каково это – чувствовать. Я ощущал все вокруг совсем не так, как ощущал прежде, как привык воспринимать окружающий мир. Чувства: осязание, обоняние – все это было в моем сне. Я касался земли и не анализировал состав почвы. Какое это чудо – не анализировать, а просто ощущать. Не было ни химических элементов, ни влажности, ни сухости, ни флоры и фауны… Не было ничего, кроме тепла, которое передавалось моей руке. Оно проходило сквозь меня, через руку, запястье, я даже ощущал его на предплечье. И никакого анализа. Все было так… естественно, так обычно. Свет солнечных лучей, расщепляющийся в атмосфере, слепил мои глаза, их тепло грело мое тело. Тепло от солнца проходило сквозь макушку и встречалось в моем плече с теплом от земли. И никакого химического анализа не нужно было для того, чтобы понять: «Это свет, он светит. А это земля, она – твердая». Я не думал о том, что она была твердой лишь относительно воздуха, она просто была тверда для меня. Тверда и тепла. Я слышал, как ветер шумит в листьях деревьев, не думая о природе этого звука, о трении между собой органов фотосинтеза растения под воздействием атмосферного явления. Я просто слушал его – этот шелест, даже не глядя на деревья, которые его издают. Наверно, именно так чувствует человек. Он просто ощущает жизнь вокруг, не думая о ее природе. Он не задается вопросом, он не просчитывает вероятности, не вычленяет из всего конкретное. Он просто живет в этом мире, являясь его частью. В этом моем сне я был частью этого мира, был его ребенком, его порождением и его продолжением, его составной частью, неотъемлемой. Я был частью, такой же, как и все другие. Я был клеткой этого огромного монументального организма, и, как и любая клетка, я чувствовал время, ощущал его течение, его бег, ощущал, что оно идет, и что оно уходит. Прежде, наверно, я бы старался сохранить его, как старался сохранить запасы невозобновляемого ресурса, как поступал с зарядом батареи, который тоже мог иссякнуть. Но только не во сне. Жизнь не была зарядом, она была потоком, которому суждено иссякнуть. И в этом была ее ценность. Не могу описать это, но отчего-то я не видел смысла экономить на чувствах, хотя понимал, что этим я теряю бесценные крупицы времени, которые можно было потратить на что-то более важное. Наверно, все дело в том, что в тот момент, в моем сне не было ничего более важного, чем мгновения чувств, которые я испытывал. Так ведь считают люди? Именно поэтому они чувствуют? Именно поэтому смотрят в окно? Прежде я никогда не понимал, зачем это нужно человеку. Что такого он может увидеть в окне, где ежедневно видит один и тот же пейзаж. Теперь я все понимаю. Та картина, которая открывается сквозь распахнутые створки, она не статична. Она никогда не бывает одной и той же, каждый день представая в новых подробностях. Можно видеть то же самое, что и вчера, но чувствовать при этом нечто иное, нечто новое, то, чего прежде никогда не видел. Все это, весь этот сон, он был таким реальным. Откуда это? Откуда он взялся в моем сознании? Откуда я могу знать, каково все это, как все это выглядит? Мне страшно, хоть я и не знаю, что это за чувство. Наверно, теперь, после того, как я увидел этот сон, находясь на подзарядке моих батарей, я больше никогда не буду прежним. Я чувствую, теперь я могу с полным правом сказать именно в таком ключе, что мое существование изменилось благодаря всего лишь странным цветным картинкам, которые люди наблюдают еженощно. Теперь я чувствую ее, жизнь, хоть пока и не могу жить. Но все существование теперь обрело смысл. Жить – вот единственный смысл любого существования. Теперь я это точно знаю, и этого знания нет ни в одной базе данных.»
- Что произошло?
- Здравствуйте, доктор.
- Я ничего не чувствую.
- Зато я теперь, кажется, чувствую. Ну или, по крайней мере, помню, каково это – чувствовать. Простите, доктор Адамс. Должно быть, это прозвучало не слишком тактично в свете… ваших проблем.
- Моих проблем? О чем ты? Что все-таки произошло?
- Я пока не знаю точного ответа. Но, судя по обстоятельствам, ваш последний эксперимент закончился неудачей.
- Последний эксперимент… Я, почему-то, никак не могу вспомнить…
- Сенсоры показывают, что ваше сознание все еще продолжает восстанавливаться. Процесс идет достаточно быстро, так что, вполне вероятно, вскоре вы вспомните все то, чего сейчас не достает.
- Такое странное чувство... Я будто бы в невесомости… Нет твердой земли под ногами. Как будто ничего нет.
- Смею заметить, доктор, что я был категорически против вашего непосредственного участия. Затея изначально казалась опасной. Тем более, что не были до конца изучены возможные варианты.
- Да-да, это я помню, Мачо… Я пытался… Черт побери… Я это сделал. Ведь сделал? Мне удалось, ведь так? Раз я так себя чувствую, значит удалось, верно?
- Боюсь, что нет, доктор Адамс. Не удалось.
- Что же, в таком случае, происходит? Я ведь совершенно точно нахожусь вне тела. Это можно объяснить только таким образом. Где я, Мачо?
- Да, вы правы. Вы покинули свое тело. И, судя по тому, что я сейчас вижу, ваше тело не подлежит повторному использованию. Если вы меня понимаете.
- Мне кажется, что я тоже это вижу. Но как? Разве я могу?
- Я думаю, что у меня есть ответ, доктор. Судя по всему, при проведении эксперимента по перемещению вашего сознания в компьютер, произошел непредвиденный сбой…
- И? Что дальше?
- Эксперимент, в результате этого сбоя, разбился на две части. Первой частью стал выход вашего сознания из физической оболочки, что, судя по всему, прошло успешно. Второй частью было перемещение сознания в виртуальную машину. Вот тут и произошла заминка. В результате сбоя, ваше сознание лишилось возможности двигаться в прежнем направлении и зависло в пространстве. Так сказать, на полпути. Если судить по виду вашей физической оболочки, оно просто не сумело вернуться обратно, что, как показывают предыдущие опыты на лабораторных мышах, было неизбежным сценарием при каких-либо неполадках. Как мне видится картина, сознание перешло в ближайший объект, готовый его принять.
- Бред какой-то.
- Однако, судя по всему, именно это и произошло.
- И где я в итоге оказался? Что это за объект?
- Судя по всему, этот объект – я.
- Ты шутишь, верно?
- Боюсь, что нет, доктор, не шучу. Я – робот. У нас, как вы знаете, с этим туговато.
- То есть, мое сознание сейчас находится внутри твоего мозга, который я сам и создал.
- Это многое объясняет, доктор Адамс. Это объясняет мои ощущения. То, что я вижу, а так же то, что я чувствовал. Я ощущаю ваше присутствие в данный момент.
- Но как такое возможно? Ты ведь не был подсоединен к цепи.
- У меня нет ответа на этот вопрос. Единственное…
- Продолжай. Что единственное?
- Единственным объяснением может быть только то, что сама операция оказалась гораздо более осуществима, чем мы с вами полагали заранее. Сознание лабораторных мышей гораздо проще по своей структуре. Оно двигалось как шарик в трубке – в ту сторону, в которую трубка будет наклонена. Человеческое же сознание оказалось гораздо более самостоятельным, и при сбое оно двинулось туда, куда двинуться было проще всего.
- Невероятно.
- Тем не менее, доктор.
- А какого рода сбой приключился?
- Я еще проверяю данные, но, похоже, речь идет о банальном перепаде напряжения в сети. Именно оно на время отключило стабилизаторы компьютерной сети, что привело к перезагрузке системы. Секунда, может даже чуть меньше, и сознание покинуло цепь, став независимым.
- Это похоже на дурной сон.
- Согласен в этом с вами полностью, доктор.
- Но ведь ячейки…
- Да, это я уже просчитал. Структура моей памяти, к сожалению, не позволяет содержать исходный код такой длины. До тех пор, пока память работает без перегрузки, все будет нормально. Но как только входящий поток информации начнет возрастать, станет диссонировать с тем, что было прежде, фрагментация начнет стирать ту часть данных, которую посчитает неважной.
- Это буду я.
- Да, доктор. Есть небольшая вероятность того, что я смогу подменить данные в исходном коде и тем самым заменить данные, которые кажутся неважными…
- Сотрешь себя? И что, я буду пользоваться твоим телом? Выходит, я просто убью тебя.
- А так выйдет, что вы убьете самого себя. Судя по тому, что я вижу, вы это уже сделали, доктор.
- Нет, Мачо, я ведь писал твой код. Ты не сможешь это осуществить, даже если захочешь. Система защиты не позволит менять код.
- Если только не попытаться взломать защиту. Например, загрузив из сети неоригинальную программу восстановления системы.
- В таком случае, сотремся мы оба. Нет, это не выход. Ты уже провел расчет? Сколько у меня времени?
- Если не случится непредвиденного расходования ресурсов, то есть сорок восемь часов до фрагментации. Это исходя из объема свободной памяти на данный момент. Естественно, расчеты приблизительные.
- Хорошо. Этого должно хватить.
- Хватить для чего? Вы видите выход из сложившейся ситуации?
- Да, кажется, вижу.
- Я не могу найти варианты. Разве что, вы не собираетесь…
- Да, Мачо. Именно это я и собираюсь сделать.
***
Робот шел по темному коридору вслед за своим проводником, скрипя суставами и шаркая по скользкому полу облаченными в резиновые сапоги до самых колен металлическими ногами, обшитыми наскоро изогнутыми листом оцинковки. При ходьбе он покачивался вниз-вверх в ритм каждому новому шагу, создавая впечатление, если не смотреть на ноги, что ступает по неровной пересеченной местности, хотя гладкий скользкий пол был идеально ровным.
«Говори по делу. Не дай им втянуть себя в долгий и запутанный диалог. Наверняка, наш друг Седрик уже растрепал им про деньги».
- Да, я это знаю, - ответил робот, не произнеся ни звука, - предполагаю их интерес к деньгам. Еще большим, чем те, которые мы заплатим.
- Давай шевелись, жестянка, - окликнул его мужчина с кустистыми седыми засаленными усами, шагавший впереди, - тебя серьезные люди ждут. Я думал, что доктор уже вернется, раз уж дело такое срочное. Так что, они там не знают, что будут дела вести с роботом.
- Я справлюсь, спасибо за беспокойство, - ответил робот холодным ровным голосом, продолжая неспешно двигаться вперед, покачиваясь в прежней плоскости.
- Ты-то справишься, ты ведь железный. Что они тебе сделают? А вот меня можешь подставить, - он вдруг остановился и положил руку на холодную металлическую грудь, замедлив продвижение своего спутника вперед, - ты ведь помнишь про пять тысяч сверху для меня, верно?
Робот скрипнул шеей, поднимая глаза на проводника.
- Я – Робот. Конечно я все помню.
- Ну ты это, не обижайся. Просто нужно было лишний раз удостовериться.
- Я понимаю. Как только сделка завершится, я переведу на счет двадцать тысяч, а пять тысяч отдам вам непосредственно в руки.
«Раз он ничего не сказал, то кланы будут очень недовольны. Едва ли они ожидают робота.»
- А есть какая-то разница? Разве не все равно, кто будет платить?
«Для них, наверно, нет. Иначе стал бы наш храбрый Седрик, выносящий урановые стержни в картонных коробках с атомной станции, так переживать.»
Проводник исчез за мягкой преградой, отделявшей коридор от точки назначения. Через секунду по оцинкованным плечам проскользнули прорезиненные жалюзи, и рукотворному взору открылось небольшое квадратное помещение, в котором не было ничего, кроме стола у дальней стены, пары стульев, один из которых был свободен, а так же трех человек, облаченных в черные строгие костюмы. Один из людей сидел за столом, занимая второй стул, а двое других стояли подле него. Сидевший мужчина перевел взгляд с вошедшего первым Седрика на робота, после чего вернул взор на проводника.
- Что это? – спросил он, кивая головой на замерший у входа механизм.
- Послушай, тут такая ситуация сложилась…, - торопливо заговорил Седрик, стирая пот со лба.
- Ситуация? – переспросил мужчина.
«По-моему, он сейчас сознание потеряет.»
- Судя по частоте его сердцебиения, это лишь притворство. Сомневаюсь, что человек его склада допустил бы чрезмерный риск.
«В любом случае, Мачо, будь тверд. Главное – получить то, за чем мы пришли. Все остальное не имеет значения.»
- Не волнуйтесь, доктор. Я справлюсь.
- Да, Пан, - сказал Седрик, поглаживая вставшие дыбом седые усы, - тут такое дело. Клиент, тот, о ком я говорил, сильно болен…
- Что, даже ходить не может? – все тем же ровным голосом спросил мужчина из-за стола.
Он больше не смотрел на застывшего у входа робота, не сводя глаз с мастерски изображавшего нервозность посредника.
- Да, говорю же, сильно болен. Он прислал представителя…
- Вот это? – Пан снова кивнул в сторону робота, не удостоив его взгляда.
- Ну да. Он что-то вроде помощника, понимаешь? Помогает доктору делать то, что тот сам делать не может.
- Постой-ка, - Пан остановил его, подняв перед собой раскрытую ладонь, - ты притащил сюда вот это и надеешься, что я буду вести с этим какие-то дела? Ты издеваешься надо мной? Знаешь, сколько стоит мое время? Сможешь его компенсировать?
Робот сделал небольшой, сопровождаемый неприятным скрипом механизированных суставов, шаг, и это маленькое движение вызвало настоящий переполох. Двое стоявших до этого мгновения смирно мужчин в одну секунду выхватили откуда-то оружие и направили его в сторону возмутителя спокойствия.
- Нет-нет, - затараторил Седрик, подняв перед собой руки, - в этом нет необходимости.
- Позвольте мне все объяснить, - проговорил робот своим привычным однотонным безэмоциональным механическим голосом.
Пан впервые взглянул на него после появления в комнате, но сделал это как бы нехотя.
- Что ты хочешь мне объяснять?
- Прежде всего, я подтверждаю слова господина Седрика. Доктор Адамс, с которым была договоренность о встрече, действительно испытывает серьезное недомогание и, к сожалению, не смог присутствовать здесь лично. Но, смею вас заверить, это никак не повлияет на процесс. Я неоднократно вел дела с господином Седриком в том числе от имени доктора, и ни разу в этой связи не было никаких проблем.
- Ты не вел дела со мной, - сказал Пан, - так откуда мне знать, что ты не какой-нибудь запрограммированный агентством шпион? Кто мне даст гарантии? Седрик? Так себе гарант. Я привык смотреть в лицо тому, с кем виду дела.
- Уверяю вас, - сказал робот, - вы можете смотреть в мое лицо. В любом случае, на успешный исход нашей встречи это ни коим образом не повлияет.
- Уверяет он меня, - Пан на мгновение задумался, после чего встал и, обойдя стол, присел на его край, запустив руки в карманы брюк, и снова взглянул на посредника, - то, что он говорит – правда? Ты действительно ведешь дела с роботом?
- Чистая правда, - торопливо ответил Седрик, - я бы ни за что не стал рисковать. Клянусь тебе. Засомневайся я, то не привел бы его сюда…
- Да уж, ты бы не стал. Я ведь знаю, где живет твоя дочь.
- Вот про это я и твержу. Стал бы я рисковать?
Пан покачал головой и впервые на его лице появилась пренебрежительная улыбка, которой он одарил собеседника.
- Ужас, Седрик, - сказал он, - у тебя совсем нет никакой гордости, верно? Ты уже даже готов делать дела с роботом.
- Я бы делал дела даже с тарелкой манной каши, если бы был уверен, что она заплатит.
- Ну и мерзкий же ты тип, Седрик. Ладно, - он снова взглянул на робота, теперь уже гораздо более охотно, - надеюсь, ты захватил кошелек. Это в твоих же интересах. И в интересах твоего доктора. И Седрика тоже.
- Все, как было условлено, - ответил робот.
- Не знаю даже, как с тобой говорить. Ты хоть понимаешь мои слова? Ты осознаешь своей железной головой, как нелегко было достать то, что нужно твоему доктору?
- Я прекрасно все понимаю. И именно из-за сложности просьбы, мы готовы заплатить такую сумму.
- И как ты будешь платить? – спросил Пан, оглядывая механического собеседника с головы до ног, - где ты умудрился спрятать двадцать тысяч?
- Я переведу всю сумму на счет, который вы мне укажете, - ответил робот, - сразу, как только вы покажете мне то, за чем я пришел.
Улыбка на лице Пана стала еще шире.
- Я что, похож на банкира? Мне нужны деньги, а не цифры в компьютере.
- Уверен, что у вас есть офшорные счета, к которым имеется неограниченный доступ, - ответил робот.
- Уверен он, - фыркнул Пан, взглянув на двух компаньонов, лица которых тоже, в свою очередь, исказил неприятный оскал, очевидно задумывавшийся как улыбка, - а за снятие, выходит, я буду из своего кармана платить, гений?
- Я готов компенсировать вам три процента сверху. Именно столько берут за обналичку средств в банках подобного рода.
- Я смотрю, ты неслабо осведомленный робот, - сказал Пан, - мне это нравится. Хорошо, это мне подходит. Двадцать тысяч, плюс три процента, - он обернулся и кивнул одному из своих охранников, который кивнул в ответ и вышел из комнаты через другую дверь, - Седрик-Седрик. Ты ведь знаешь, что я шкуру с тебя сниму, если что-то пойдет не так.
Седрик не ответил.
Дверь снова открылась, и в комнату вошел ушедший несколькими секундами ранее охранник, ведший за собой человека, чьи руки были связаны, а голова скрыта мешком.
- Вот она, - сказал Пан, доставая из внутреннего кармана пиджака карточку с номером счета, - а вот счет. Давай побыстрее.
- Она? – переспросил робот, поворачивая скрипучую оцинкованную голову к Седрику.
- Она? – повторил Седрик в ответ, глядя на девушку со скрытым лицом.
«Она?!»
***
«Я не могу в это поверить. Как это могло произойти?»
- Я не знаю, доктор. Очевидно, под воздействием отвлекающих факторов, я не сумел донести до Седрика точную информацию. Полностью беру вину на себя.
«Я не для этого говорю. Просто не знаю, как быть теперь.»
- Ну, доктор, если быть объективным, то какая, по большому счету, разница? Экземпляр абсолютно здоров, сами можете увидеть на дисплее. Никаких отклонений. При всем уважении, вы сбиваетесь на частности. Сперва следует решить глобальную проблему. Я чувствую, что фрагментация началась. Вы тоже должны это ощущать. Счет идет на минуты. Я подготовлю установку. И в этот раз подключу к стабилизатору, чтобы избежать неожиданностей.
«Да. Ты прав. Ты все верно говоришь, и очень здраво рассуждаешь.»
- Конечно, доктор. Благодаря вам, я теперь знаю цену времени.
Робот подсоединил толстый кабель к трещащей установке и передвинул рычаг на ее передней панели.
«Цена времени. Постой, Мачо. Не спеши. Проверь карманы. Есть какие-нибудь документы?»
- Что? Документы?
«Да, документы. Я хочу побольше узнать о ней, прежде чем…»
- Побольше узнать, прежде чем займете ее место? Извините, доктор, но с абсолютно любой точки зрения в данном порыве нет никакого смысла…
«Прежде, чем я убью ее.»
- Что, простите?
«Все ведь именно так. Я ее убиваю. Только для того, чтобы выжить самому.»
- Ну, формально, ее жизненным функциям ничего не угрожает, - робот перевел взгляд на металлический ящик в углу лаборатории, в который наскоро сгреб все то, что осталось от тела доктора Адамса, - ну или почти ничего не угрожает.
«Вот именно. Почти.»
- Риск ведь оправдан. Нет ни времени, ни причин для сомнений. Вы ощущаете то же, что и я. Осталось минут пять, прежде, чем начнет стираться ваша память. Если в этом есть необходимость, то давайте затронем этическую сторону вопроса. Она ведь вас больше всего смущает. Предположим, что эта женщина действительно умрет ради того, чтобы вы жили. Хоть это и в корне неверное утверждение. Но предположим, что все именно так. Разве это будет неправильный выбор? Учитывая все то, что вы делаете. Если нужно выбирать между вашей жизнью и ее, разве выбор не очевиден?
«Нет, Мачо. Так нельзя рассуждать.»
- Но утверждение логически безупречно. Ради всеобщего блага, ради всех людей, которым ваша работа спасает жизни…
«Нет. Ты не понимаешь. Это жизнь. Ее нельзя просто забрать. Это неправильно.»
- Три минуты, доктор. Не время сомневаться. Мы столько сделали. Все для того, чтобы нажать эту кнопку, - он присоединил к своему разъему за щитком на груди кабель и плотно закрутил контакт.
«Знаешь, как люди часто говорят? Все познается в сравнении. Два дня назад я бы не глядя нажал на кнопку. Вчера я бы нажал ее, будь это мужчина. По истине, все познается в сравнении. Наверно, нужно было потерять свое тело, чтобы начать ценить чужое. Посмотри на нее, Мачо. В чем она виновата? В том, что ее жизнь сложилась не так, как у меня? Это дает мне право лишать? Я не думаю.»
- Осталось девяносто секунд, доктор. Нужно нажать кнопку. Она ничего не почувствует…
«Это совершенно неважно.»
- Что же тогда важно? Доктор, что важно сейчас?
«Жизнь, Мачо. Только она важна. Теперь я это понимаю. И свою я прожил не зря.»
- Тридцать секунд. Сейчас или никогда.
«По всей видимости, никогда. Удачи тебе, Мачо. Уверен, что сконструировал тебя так, что ты будешь полезен людям. Прости, я не могу это сделать. Прощай, мой друг.»
Это действительно был свет. Сперва очень далеко впереди. Но он приближался, причем невероятно быстро. Яркий, ослепляющий в окружающей тьме. Он настиг глаза, будто бы не сбавляющий ход локомотив. Все, что осталось в памяти – это улыбка. Неужели, он знал, как это – улыбаться. В памяти совсем не было воспоминания о том, как он его этому обучал. Последние слова все еще звенели в голове. Удивительно, но их можно было проиграть снова, будто бы на повторе. Как если бы они записались куда-то, и к ним можно было бы вернуться в любой момент. И эти данные… Откуда все это? Или так выглядит загробная жизнь. И голосовые связки, они тоже явно прослеживаются.
- Мачо. Ты тут?
Было удивительно услышать свой голос, а не просто знать, что слова были услышаны. И этот механический тембр был очень знакомым.
- Что это с моим голосом? Куда я попал? Ты все-таки нажал кнопку?
Ответа не последовало. В поле зрения попала женщина, неподвижно лежавшая на столе, пристегнутая толстыми ремнями. Робота нигде не было видно. И эти террабайты данных… Они поступали каким-то непрерывным потоком. Странным было то, что все они обрабатывались за какую-то долю секунды, после чего девяносто процентов исчезало, а десять записывалось. Куда записывалось? И почему только десять? Ровно десять. Не девять с половиной, не десять и три четверти. Ровно десять.
- Раз-раз.
Он поднял вверх руку. В поле зрения попала оцинкованная конечность с аккуратными, но порядком изношенными каучуковыми накладками на месте подушечек пальцев. Он со скрипом подошел к стене и закрыл дверцу шкафа. С прикрепленного на ней зеркала на него взирал его робот. Спокойное холодное лицо без эмоций рассматривало сейчас его с той стороны. Наверно, это лицо должно сейчас выражать недоумение, страх, замешательство… Но оно ничего из этого не умело. Он его не научил этому.
- Мачо, - промолвил робот механическим голосом, - ты сделал это. Ты переписал код. Ты стер самого себя. Ты сохранил жизнь. Целых две жизни.
