К 140-летию Леонида Андреева

А вот в 1919-м смерти писателя в Финляндии страна как будто не заметила. Из всех детей Андреева, в своем отечестве непонятого и недооцененного, на родину 50 лет назад - 9 мая 1960 года - вернулась только одна дочь Вера. Как сложилась жизнь потомков и самого наследия писателя в России? Об этом обозревателю Наталье Давыдовой рассказала его внучка Ирина Рыжкова-Андреева, живущая в Москве .

 

 

Вторая жена

40 лет деда на родине вообще не печатали. Первое при советской власти издание Андреева вышло в 1957 году. А вот за границей его много публиковали, изданиями занималась его вдова, моя бабушка Анна Ильинична - вторая жена писателя. После того как его первая супруга, Александра Велигорская умерла от родовой горячки, от горя дед пустился в запой. Не мог даже видеть своего собственного сына, по-человечески это можно понять. Поэтому Даниил, знаменитый своей "Розой мира" и не только ею, в отличие от своего старшего брата Вадима, воспитывался не у Андреевых, а у родственников матери, в московской семье Добровых. До 1917 года он периодически приезжал в дом отца на Черной речке под знаменитой Куоккалой. Кстати сказать, соседом их там был Илья Репин. В 1918 году, когда Финляндия получила независимость, между дачами на Черной речке и Петроградом прошла граница, и Даниил единственный из детей остался "за кордоном", в России. Теперь это давно уже наша территория, знаменитое Репино, откуда 40 минут до Питера на электричке, но дом деда не сохранился, даже фундамента не осталось - там же проходила линия Маннергейма.

 

Леонида Андреева из депрессии после смерти первой жены вывело творчество. И моя бабушка. Она из очень интеллигентной семьи, мать ее была профессором в Академии изящных искусств в Петербурге, а сама бабушка закончила консерваторию, музицировала, знала несколько европейских языков. К моменту знакомства с Андреевым она была замужем и имела дочку Нину от первого брака. Версия их знакомства такова - после долгого пьянства Андреев решил взять себя в руки, начать писать и поместил в газетах объявление, что ему нужна помощница-секретарь. Откликнулась туча желающих. Еще бы. Знаменитость, да и просто красавец. Даже не верится, что ему приходилось быть отвергнутым - в молодости он пытался покончить с собой. Он родом из Орла, и вот там у него случилась неудачная любовь, он стрелялся - уже и на курок нажал, но пистолет разорвался в руке. С тех пор у него была покалечена правая рука, он почти не мог писать и поэтому всегда диктовал. Причем, как говорила бабушка, практически никогда не правил.

 

Дневники орловского периода он завещал уничтожить после его смерти. Но совсем недавно ко мне приезжали сотрудники литературного архива (РГАЛИ), где они хранятся. Они их издали. Вопреки завещанию. Я получила эту книжку в подарок, но когда вижу надпись "после моей смерти прошу уничтожить", то не поворачивается у меня душа это читать.

 

Дети свои, чужие и общие

Итак, на объявление Андреева о поиске помощницы явилась куча женщин. А он из всех выбрал мою бабушку. На ней и женился. У них родилось трое детей. Старшего назвали Саввой в честь Саввы Морозова, который в 1905 году внес огромный залог, когда Андреева арестовали (писатель попал в Таганскую тюрьму за то, что предоставил свою квартиру для нелегального заседания членов ЦК РСДРП), причем он долго не знал, что именно Морозов это сделал. Потом родилась дочь Вера, моя мама. За ней - младший сын Валентин. Как острил Андреев, "у нас дети свои, чужие и общие". Для него дочка жены от первого брака по крови была чужой, для бабушки такими же чужими были Вадим и Даниил. Но они все прекрасно общались, поддерживали друг друга.

 

Только Даниил оказался вне семьи, и то только потому, что после революции он оставался в Москве, а семья - в Финляндии. В 1947 году Даниила арестовали, он и его жена прошли тюрьмы и лагеря. После освобождения в 1957-м он прожил всего два года, мы с мамой уже не застали его в живых. А его жена совсем недавно трагически погибла - сгорела. Ей было очень много лет, она была абсолютно слепой. Леонид Андреев умер в 1919 году, когда ему было всего 48 лет. Бабушка осталась вдовой в 36 лет. В чужой стране.

 

Почему семья не вернулась в Россию? Это было бессмысленно - там начиналась Гражданская война, причем Андреев предчувствовал эту трагедию. Он не принял Октябрьскую революцию, очень переживал, в последние два года своей жизни почти не занимался прозой, начал "Дневник сатаны", но так и не закончил. Писал только политические статьи. Я лично пробивала, чтобы их издали в России, и в 1993-м благодаря гласности книга "Спасите Россию" все-таки вышла. Все эти статьи, в которых Андреев яро выступал против большевиков, здесь были запрещены.

 

Год с Мариной Цветаевой

В последние месяцы жизни деда нищета семьи была уже полная. Питались крапивными котлетами. Хотя до революции Андреев получал в России бешеные гонорары - пять рублей золотом за строчку (это в то время, когда курица стоила 14 копеек). Причем из прозаиков он один получал построчно, так платили только поэтам. Поэтому он мог себе позволить такие дорогие увлечения, как цветная фотография или морские прогулки - у него на Черной речке был целый флот, несколько морских яхт, он на них ходил в шхеры. И свой знаменитый дом, построенный на гонорары от издателей, он прозвал виллой "Аванс". А после смерти его произведения стали издавать на Западе, и семье этого хватало.

 

Бабушка сначала уехала с детьми в Германию, где занялась изданием полного собрания сочинений Андреева на немецком языке. Уже накануне прихода фашизма переехали в Италию, а когда там появился дуче - в Прагу, где была большая русская колония. Там бабушка познакомилась с Мариной Ивановной Цветаевой. У бабушки был мужской характер, она терпеть не могла разговоров про рюшечки и фасончики, Марина Ивановна была такая же, и они сдружились. Цветаева в Праге совершенно нищенствовала, и когда бабушка в очередной раз собрала детей и отправилась во Францию, туда поехала и Марина Ивановна. Они вместе поселились на Ривьере: бабушка сняла там здоровый дом и половину его предоставила Марине Ивановне. Год они жили вместе. Но потом в Европе всем стало уже не до книг, их начали сжигать. Цветаева уехала в Россию, бабушка - в Америку. Но уже без детей.

 

Вадим, старший сын Андреева от первого брака, переехал в Швейцарию, где он очень долго работал в европейском отделении ООН. Вадим стал членом Союза советских писателей, издал в Советском Союзе воспоминания о своем участии во французском Сопротивлении, а также книги "Возвращение" и "Детство", в которой рассказал об отце. Он даже острил на эту тему: "Я единственный член Союза писателей, который живет в Швейцарии, а печатается в СССР. Многие делали наоборот, но они плохо кончили".

Савва окончил художественную академию в Париже. Но он не только потрясающе рисовал, но был еще и балетным танцором у Фокина и в начале войны застрял с балетной труппой в Аргентине. Оттуда он хотел приехать к матери, но она побоялась, что Америка вступит в войну и тогда его мобилизуют. Так что он до конца жизни остался в Аргентине.

 

Младший сын Валентин - он тоже здорово рисовал и окончил школу прикладных искусств в Париже - пережил оккупацию во Франции. Моя мама также практически всю свою сознательную жизнь, около 40 лет, провела в эмиграции: три года в Германии, три в Италии, десять в Париже, двадцать в Праге и в шахтерском городе Остраве. Последние годы своей жизни бабушка с ними не виделась, только переписывалась. А умерла она в 1948-м.

 

Пражская весна 1945-го

В Праге мама вышла замуж. И прожила там вместе с моим отцом, который тоже был из семьи русских эмигрантов, всю оккупацию. Когда был взят Берлин, вокруг Праги было еще очень много немецких войск. Гитлер приказал взорвать город, а чехи захватили радио и взывали к американцам: "Спасите нас". Когда те не двинулись, потому что по ялтинскому соглашению они и не могли двинуться, чехи обратились к нашим войскам. Танки Конева развернулась от Берлина и через горы рванулась спасать Прагу. Но пока они добирались, ее, как ни странно, спасали власовцы. Самого Власова к тому времени поймали, а его армия начала бить немцев. Собственно говоря, они и вышибли немцев из Праги. Мама все это видела. Власовцы и дома у них были, одного офицера она на всю жизнь запомнила. Родители, конечно, многого тогда не могли понять. Например, как мог существовать такой приказ, что если ты не застрелился, а сдался в плен, то ты преступник и тебя следует расстрелять. Этот власовский офицер был как раз из таких - он не застрелился. Ну а потом власовцы ушли в горы, а в Прагу пришли советские солдаты. Это была действительно народная встреча, восторг полный. Один танк въехал прямо во двор дома, где жили мои родители. У всех танкистов были ярко-красные глаза, они двое суток не спали, гнали через горы с боями. Моя сестра, а ей было тогда лет восемь, по-русски сказала что-то танкисту, и он попросил отвести его к родителям. Так в нашем доме появились советские солдаты, а с ними зеркало из какого-то немецкого замка, которое они притащили и подарили родителям. От них родители услышали о том, как Сталин расстреливал своих генералов, про лагеря, про приказ, что нужно было застрелиться, но не попадать в плен. И все-таки мама, единственная из детей Андреева, вернулась в Россию. Мы приехали сюда ровно 50 лет назад, 9 мая 1960 года. Маме тогда было 50 лет, мне - десять. А 25 мая этого года маме исполнилось бы 100.

 

Возвращение

Мама всегда мечтала вернуться на Родину. Она еще в Париже в начале 30-х ходила в советское посольство, но ее даже на порог не пустили. Потом, уже после войны, родители вместе три раза подавали прошение. А вернуться помог Климент Ворошилов. Дело в том, что мой дед по линии отца, Семен Рыжков, был учителем Климента Ефремовича - еще до революции, в Луганске. Он научил Ворошилова грамоте, первым дал ему запрещенные книжки. После революции деду как-то не везло, его то красные ставили к стенке, то белые, и в результате он собрал детей и бежал в Крым, оттуда в Турцию, затем оказался в Праге. Уже будучи в Чехии, дед долго переписывался с Ворошиловым, тот звал его в Советский Союз, но он не поехал - так и умер в Праге в оккупации в 1944-м.

 

В 1959-м в Москву отправилась моя старшая сестра. Она ушла из жизни два года назад, а тогда ей было 23 года. Начиналась "оттепель", внучку Леонида Андреева хорошо приняли в Союзе писателей, поселили в Переделкине. А когда она написала открытку Ворошилову, он прислал за ней машину, и ее доставили прямо в Кремль. Ворошилов, хоть и был уже стар, помнил всех детей своего учителя. Знал, что мой отец Григорий Семенович Рыжков женился на дочери писателя Андреева. Видимо, дед ему об этом писал. Они проговорили два часа, и в конце разговора он спросил: вам что-нибудь нужно? Сестра сказала, что родители хотят вернуться в Россию. И то, что не могло произойти много лет, случилось за три месяца - мы вернулись. Правда, родители постеснялись просить Москву и попросили Орел. И это решение убило моего отца - буквально через четыре месяца после возвращения он погиб. Он был человек отчаянной храбрости, всегда всех выводил на чистую воду. За три месяца, что мы жили в Орле, он сменил три строительных управления. И, видимо, что-то узнал. В сентябре его нашли на стройке разбитым - упал с 4-го этажа. Он прожил еще неделю, но ничего не помнил. Лет через 15, когда мы уже жили в Москве, в Орле расследовалось очень серьезное уголовное дело, в котором фигурировали именно строительные управления, несколько человек тогда приговорили к расстрелу. Говорили, что там были вскрыты чудовищные хищения, и в одном из обвинений звучало имя моего отца.

 

Когда отца не стало, мама еще раз обратилась к Ворошилову. Это было невероятно, но очень скоро нам дали трехкомнатную квартиру в Москве, на Кутузовском проспекте. Ту самую, где мы находимся сейчас. Мама говорила мне, что, несмотря ни на что, ни разу не пожалела о том, что вернулась. В Чехии она никогда бы не написала и не издала своих книг. Ей было по душе, что и я пошла по ее стопам, окончила Литинститут, ей льстила мысль, что мой талант тоже раскрылся. Я работала в издательстве, всю жизнь что-то писала, последние годы - стихи в прозе, это редкий жанр. Но больше занималась изданиями книг мамы и деда. Два года потратила, чтобы пробить его шеститомник, единственное пока собрание сочинений. Мама оставила книжку воспоминаний об Андрееве "Дом над Черной речкой", а в 1986-м, в год ее смерти, вышла ее книга "Эхо прошедшего", воспоминания об эмиграции. Ей было что вспомнить - в Париже за ней ухаживал Александр Вертинский. А за бабушкой, по легенде, ухаживал Бунин.

 

Архивный детектив

Останки деда в 1956-м перезахоронили на Волковом кладбище в Питере. Он там начинал как писатель. А бабушка похоронена под Нью-Йорком - на так называемой "толстовской ферме", где дочки Толстого организовали русскую колонию. Там бабушка прожила последние годы своей жизни. После войны она звала к себе из Аргентины Савву, своего любимого сына. Он собирался, но так и не доехал. После смерти бабушки именно к Савве в Аргентину попали архивы Андреева.

 

А дневники орловского периода передал в РГАЛИ старший сын Вадим, у него хранилось то, что касалось его матери, Александры Велигорской. Но большую часть архивов моя бабушка увезла с собой в Америку. В итоге они попали в Англию, в университетский городок Лидс, там в университете есть большая русская кафедра. После того как Савва в 1970-м умер, его вдова в Аргентине пыталась обращаться в наши инстанции - обещала, что, если ей пришлют пять тысяч долларов на памятник Савве, она передаст все бумаги в Россию. Но наши чиновники потребовали сначала опись архива, а пока шла переписка, архив "уплыл". Это целая детективная история. Чуть ли не со стрельбой, потому что тогда там правила хунта. И итоге архив выцарапал из Аргентины англичанин Ричард Дэвис, филолог, учившийся в Питере, один из лучших специалистов, можно сказать, фанатиков творчества Андреева. Кстати, у него и при жизни хватало фанатов, его всегда либо принимали полностью, либо горячо отвергали. Конечно, Дэвису, который сегодня стал хранителем архива Андреева, нужно ставить памятник за то, что он его спас. Но права моей матери были грубо нарушены. На передачу архивов в Лидс нужно было получить разрешение всех членов семьи. Валентин и Вадим бумаги подписали, но моя мама, жившая за "железным занавесом", ничего не подписывала. И если бы у нас были более энергичные архивные службы, за часть этого архива можно было бы побороться. В "Известиях" в 1990-е вышла статья "Загадка архива Андреева", в которой я впервые об этом рассказала. В Лидсе хранятся дневники самого интересного, последнего периода его жизни.

 

Письмо к премьеру

В 2011-м исполнится 140 лет со дня рождения Леонида Андреева. За год до юбилея его московская внучка решилась обратиться к Путину. Написала премьеру, что в России до сих пор нет памятника писателю, хотя желающих его изваять и уже имеющихся моделей - масса. Что не издано полное собрание его сочинений: вышел только первый том академического издания в 20 томах, который готовился 20 лет - при таких темпах издать все собрание в ХХI веке точно не удастся. На Старом Арбате сохранилось здание, в котором располагался окружной суд, где Андреев трудился присяжным поверенным и начинал литературную карьеру судебным репортером (по образованию он был юристом). В Москве это единственный дом, где можно повесить мемориальную доску. Но доски нет, хотя в том же Питере на Каменноостровском проспекте, дом 13, где он два года жил, память о нем уже увековечили. Тоже с помощью письма Путину.

Потомки

В разных странах живут пять внуков и внучек Леонида Андреева. Американская внучка Ольга Карлайл прославилась, выпустив в США антологию советской поэзии, в которой забыла про Маяковского с Есениным, зато рассказала о Евтушенко. Кстати, "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына вывез из Советского Союза не кто иной, как ее отец Вадим Андреев, прямо на себе. А Ольга Карлайл занималась переводом его на английский.

Брат Ольги и старший внук Андреева Александр работал синхронным переводчиком у де Голля, потом заведовал отделом синхронного перевода в ЮНЕСКО. Во Франции живут два сына Валентина, младшего в семье Андреева. Правда, с московской родней они практически не общаются и на Родину предков не стремятся. В 1971 году, в 100-летие со дня рождения писателя, на родину приезжали его сыновья Валентин и Вадим. Но их дети, а тем более внуки уже не добирались, хотя их и звали. Так что "андреевское знамя" остается нести только московской внучке Ирине. И ее сыну, который закончил ВГИК и работает на телевидении. Зовут его, как и прадеда, Леонидом Андреевым.

Наталья Давыдова