Поговори со мной на парселтанге,
Змея-реальность! Жаркий шёпот твой
Я слышу. Только не въезжай на танке
Из чёрно-пёстрой ленты новостной!
Мир не змеиный, но уже драконий,
Сгорает в своём собственном огне.
Реальность, я среди твоих агоний.
И Винница в пылающем вине.
И Винница – пылающей виною.
И пение Ирпеня уж давно
Звучит как реквием… Поговори со мною!
Молчанье мне уже не суждено.
----------------
Прим. Парселтанг – магический язык змей.
* * *
Море ночное сейчас со мной говорит.
На глубине его дремлют – янтарь, иприт.
И кораблей затонувших призрачный свет.
Море, скажи, неужели выхода нет?
В каждой волне слёзы и соль Атлантид.
Воспоминанье взрывною волною летит.
Азбука Морзе. Брайля слепой алфавит.
Стёртые буквы надгробий и мраморных плит.
Ход субмарин и подводные колокола.
Море, я помню тебя, я тобою была.
Солью твоей безутешной, твоею волной.
Взрывом слепящим. Последней земною виной.
Дай этот страх мне развеять, заговорить.
Небо, в котором заката кровавая нить
Сменится светом звёздных своих голограмм.
Море, тебя я уже никому не отдам.
* * *
Как же ярко светит Бетельгейзе!
После нас останется не слава –
Битое стекло, пустые гильзы,
Шелковая ткань с пятном кровавым.
Опустевшие поля сражений,
Локоны в свинцовых медальонах.
Вновь и вновь «возлюбленные тени»
Бродят под созвездьем Ориона.
После нас останется не слава –
Лик времён, истерзанно-избитый…
Где-то там, в груди magistra vitae,
Сердце из титанового сплава
Бьётся беспощадно и спокойно,
Сердце из титанового сплава.
Фатумом отмечены кровавым
Эти, Богом проклятые, войны.
* * *
Скарлетт О’ Хара. Видение. Электрошок.
Сердце, что бьётся в разрядах багрового тока.
Горсть изумрудов, растёртую в порошок,
Ветер уносит холодным воздушным потоком.
Кровь полукровки струится в сплетениях вен,
Ад раскрывает объятья для нового Данте.
Несколько маленьких молний для тела Вивьен –
Это почти что виденье горящей Атланты!
Дай мне подумать, горящая красным земля,
Будет ли завтра? Огонь, приходящий с востока…
Мир разрушается снова, во имя и для…
Скарлетт О’ Хара, как мне сейчас одиноко!
Где же ты, нежный, фамильный, родной изумруд?
Детство, которому зрелость – безумный наставник?
Скарлетт, я знаю, многие скоро умрут,
Только тебя я уже никогда не оставлю.
И не сойдутся вовеки север и юг.
Только обнимутся пламенно запад с востоком.
Воздух взорвётся. Завертится замкнутый круг.
Ветер зимы донесет холодок Рагнарёка.
* * *
Позади – Колизей, впереди – Триумфальная арка?
То ли битва титанов, то ли гибель детей и богов?
То ли раненый ангел в руинах сожжённого парка,
То ли мёртвое солнце, глядящее из облаков…
От летящей зажжённой стрелы загорится подкорка.
То ли Песнь Нибелунгов, то ли Матрицы тлеющий код.
Где замешкался эльф, там улыбка довольного орка,
Где добро отступает, там смерти железный полёт.
Только руна победы средь молний и стрел алфавита
Перекроет однажды собою зловещий зигзаг.
Будет викингу – море, и небо мольфару – открыто,
Там, где воин проходит, неслышно прошествует маг.
Кто считает трофеи, кто жёстко подводит итоги,
Тот безумен и слеп, и не ведает, что его ждёт.
Где скрещенье дорог и хрустальная мгла мифологий
Начинается новое время и новый отсчёт.
* * *
Зло – это тоже лоза,
Чёрное дремлет вино.
Я закрываю глаза,
Я говорю себе – но…
Гроздья чернеющих нот,
«Дьявольской квинты» струна…
Тяжкий познания плод –
Это, конечно, война.
Это, конечно, вина.
Чёрный и страшный итог.
Скоро взорвётся струна…
Я говорю Тебе, Бог –
Всё что угодно возьми,
Только вернуть мне изволь
Долгое нежное «ми»,
Солнечно-тёплое «соль».
Тёплый и ласковый мир,
Музыку, свет и покой.
Жизни неровный пунктир
Кажется дивной строкой.
Мир без далёких сирен,
Мир без воздушных тревог…
Я поднимаюсь с колен,
В мир возвращается Бог.
