"Русский дом" - название провоцирует на обращение в своё прошлое, взгляд в истоки. Что там - в этом эфемерном "РД"? Сколь обоснована сама классификация нашей былой обители как "РД"? Можно углубиться в нюансировки понятий "русский", "советский", "российский", но это представляется за пределами избранной темы живого прошлого.
Тема "русского дома", несмотря на coзвучность, лежит в стороне от моего восприятия событий собственной жизни. В моём восприятии у "дома" нет национальной или государственной фиксации. Здесь только внутреннее, душевное родство. Дыхание, совместное дыхание - этакое со-дыхание, неотделимая близость...
Определение "Русский дом" для меня это до некоторой степени взгляд на тебя сторонним глазом, для которого и ты, и твоя история это отчуждённая территория подобно рву между английским и русским бытом, языками, образом восприятия жизни. Для американцев - ты другой, ты русский. У тебя русский дом.
В моём мироощущении идёт речь не о русском или еврейском доме, это просто - мой дом, вехи моих дней, соучастники переживаний, болей и радостей. Не мир документов, паспортов и справок. Это не дом из брёвен, кирпича или цемента. Он эфемерно воздвигнут из впечатлений, настроений, сопутствующих мыслей. Из шагов по образовавшимся жизненным тропам, этакому руслу реки жизни. Мир чувствований и "видений"... До некоторой степени "малая родина" это наш мозг во взаимодействием со всем множеством прошедших дней, мест обитания и чувств. Малая родина как страницы былой жизни. Когда-то Марина Цветаева очень образно выразила подобное восприятие: "Одушевлённый воздух дома".
Пошагово знакомые места из былого времени и пространства как-то неожиданно порождают в голове наплыв особых ощущений. Это для меня своё, образующее таинственное понятие малой родины. Для каждого другого, естественно, другие закоулки, другие дома, другие мелочи. Связь событий и времён, вероятно, не столь различима. Мы все из прошлого, за него держимся даже тогда, когда всеми силами от него отталкиваемся...
Малая родина. Не знаю, кому принадлежит создание этого понятия. Но ёмкость его велика и разноёмка для каждого. В понятии «малой родины» есть некая мистика. Границы в зависимости от подхода (и даже - настроя) видятся то ли с большим отдалением, то ли с мощным приближением. Я не знаю, есть ли в таком понятии что-то от истины, божественного проявления или это только традиционный мем, привычка, затёртый символ, подобный игрушке, без которой малыш не может заснуть?..
Задумываясь о смысле, до некоторой степени этимологии, понятия родина, можно оттенить кроме физиологического рождения, мощную составляющую родства, глубокой связи, близости. Это напоминает нам истоки понятия "родина" - род, клан, семья. Та самая неразделимость, которая до некоторой степени является "безусловным рефлексом".
Обманчивое звучание эпитета "малая" в действительности включает жизнеопределяющие понятия, зачастую выходящие далеко за пределы понятия "Родина", а порой даже вступающие с этим понятием в антагонистические противоречия. Понятие малой родины включает не только благостное поклонение, но и сформировавшиеся условиями жизни проблемы. Время и место создают лозунг, в душе формируется отклик с тем или иным знаком. С твёрдой связкой с обстановкой. В какой-то степени это уловил Александр Розенбаум в своей немудрёной фразе:
Я Родину люблю свою,
Но государство - ненавижу!
Не вполне лирическое отступление: Анекдот
В тяжёлые военные годы Александр Вертинский возвращается на Родину. С баулами выходит из поезда, умилённо возносит руки к небесам и патетически восклицает: "О, Родина!". Затем замечает, что багаж около него уже исчез. С меньшей патетикой откликается: "Я узнаю тебя!"
Кто о чём...
Для большинства людей "малая родина" окружена мистически заповедным ореолом. Это как бы виртуальный личный музей, предмет, если не поклонения, то придыхания. Так, каждый раз, проезжая в Москве по Зубовскому бульвару, я приковано всматриваюсь в малоинтересный комплекс агентства печати, на месте которого был дом, в котором я жил до шестилетнего возраста - три четверти века тому назад.
Мысленное посещение малой родины - не туристическая экскурсия с указанием стилей, веков, исторических построек и событий. Это прогулка по дням и снам собственной жизни. Машина времени в любой момент, бесшумно общаясь со мной, колесит по хорошо знакомым местам. Это некоторый объёмный и многомерный альбом "дниграфий" (вы чувствуете подобие альбому фотографий?). С вариативностью и эмоциональной разнокрасочностью, где светится радость и взвывает горечь. Эти заметки по-преимуществу выплеск чувств, а не потуги москвоведения. Это выпавший расклад жизненной колоды карт. Такое случилось, играй. Подтасовка и передёргивание карт невозможно. Да ещё и повторная сдача жизнью не предусмотрена.
Я смотрю на московскую фотографию с Таганской площади. Небрежно разбросанные здания, кажущиеся в таком ракурсе случайным скоплением случайных построек. Метро, Театр на Таганке, церкви, дома-дома-дома... Я воспринимаю это как что-то родное. Что-то знакомое, близкое, влекущее своим внутренним родством с собственным Я. Воплощением того самого неопределённо ясного понятия "малая родина".
В одних условиях это город, район, улица. В других - дом, квартира, а то и маленький закуток потайных интересов ребёнка. Четыре стены - буквально. Четыре стены - расширительно. Ну, а для собственного родства (малая родина) - целый неповторимый мир...
В названиях былая жизнь
Москва, Таганский холм в Заяузье, Это один из семи московских холмов, на которых разбросала свои постройки вековая столица. Географическое расположение холма на впадении Яузы в Москву-реку вполне могло послужить не худшим местом для основания древнего поселения, чем район Кремля. История распорядилась отдать предпочтение Боровицкому холму как центру старой Московии. Могло быть иначе... И были бы крепостные стены по кромке Швивой горки, а Китай-город выходил бы к Таганке...
Москва очень разномасштабна. Можно мерить ее столичным аршином - широкими проспектами, мировыми памятниками и музеями. А можно слегка высунуться из "гнезда" и обозреть округу в пределах несколько минутной прогулки. Таким был маршрут прогулок слабой сердцем моей тещи после ухода на пенсию. Сын добро посмеивался над таким парадным выходом в свет: до Рюмина и обратно (Рюмин - так называется ближайший переулок, метров сто от дома). Но такова уж многовековая Москва, что даже на таком пространстве можно ублажить себя интересными впечатлениями. Таким тихим закоулком Москвы является Гончарная улица на вершине таганской Швивой горки.
Ремесленная Москва оставила много названий в топографии города. Отсюда и Таганка, и Гончарные улицы и переулки, и Котельники, и Швивая горка... Это не совсем благозвучное название в старой Москве закрепилось за обширным районом, расположенным на холме в устье реки Яузы. В просторечье оно зачастую преобразовывалось в обиходное - Вшивая горка. Что уж поделаешь, некоторые не украшающие жизнь насекомые плотно соседствовали с небогатым бытом. Но истоком названия по преданию служили швеи и их мастерские, некогда располагавшиеся здесь. Есть и другое толкование происхождения этого названия: от слова "ушивая", то есть поросшая ушем - колючей травой, Но нашлось и обоснование Вшивой горке, кроме традиционного народного стремления к простоте: связано оно могло быть с существовавшими здесь в старину многочисленными цирюльнями вокруг бань на Яузе.
Таганка... Этакое небольшое пятнышко на схеме Москвы.
Таганка, все ночи, полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня?
Таганка, я твой навеки арестант,
Если взглянуть на ощущение "малой родины" как на судьбой обреченное состояние, то, пожалуй, слова тюремной песни слышатся по-другому, хотя звучат так же: "Таганка, я твой навеки арестант". Да и тут же на расстояние ещё нескольких минут хода стояла когда-то (не столь давно) та самая "тюрьма таганская" с её песней - шлягером на век.
Вот эта улица, вот этот дом
Москва, Таганка, - я повторяю эти слова потому, что они очень полно воплощают несколько высокопарно звучащее понятие "малая родина". Ничем не примечательный трёхэтажный дом, перестроенный в начале ХХ века. Эркер оживляет этот скромный доходный дом. В верхнем этаже справа видны окна нашей скособоченной квартиры. Вместо трёх узких окон эркера когда-то было общее овальное панорамное окно по всему контуру.
Мы много лет жили в этом доме в начале улицы Володарского (дом 3). Так несколько десятилетий советского периода по неисповедимым причинам называлась старо-нынешняя Гончарная улица. "А из нашего окна Площадь Красная видна". Действительно, до постройки высотного здания на Котельнической набережной из окна эркера нашего верхнего этажа в бинокль можно было увидеть время на курантах Спасской башни.
Кто может представить, сколько забот элегантный эркер надстроенных двух этажей с круглым завершением создавал жителям верхнего этажа при социалистической системе хозяйствования. Каждый сильный дождь отзывался протечками и потоками, различавшимися только необходимостью втискивания корыт и ведер в узкие щели сложного покрытия эркера или установку подобной тары еще и непосредственно в квартире. Ответ жилищников был многозначительно постоянен: ендова...
Исторично, значимо и обыденно
Наш дом стоял когда-то малоприметно напротив хранилища студии Диафильма, расположенного в рукодельных руинах одной из старых московских церквей - Храма великомученика Никиты на Швивой горке, что за Яузой.
В 1936 г. храм Никиты Мученика был закрыт, затем начался период разрушения, исчезли главы приделов и колокольня. Территория заросла сараями и гаражами... Изменились времена. В 60-х годах началось неспешное восстановление разрушенного. До 1990 г. уже частично восстановленный комплекс продолжал оставаться складом студии "Диафильм".
Церковь обрела даже не прежний постреволюционный вид, а как бы прошла обратный путь - из сталинского безглавия средины ХХ века, пренебрежительно перешагивая века в обратном порядке, проросла в XVI век. Кто уж скажет, так или не так был построен полтысячелетия тому назад этот храм?.. Но подобно церкви Андроникова монастыря оказалась эта церковь элегантно-одноглавой. А уже во всё менявших 1990-х церковь стала ядром Афонского подворья. Для меня это не исторический памятник, это - вид из окна.
Несколько лет тому назад мы с друзьями посетили территорию ожившего храма. Вновь возведенные стены огораживают жизнь обитателей от мирской суеты. Монах средних лет исполнял послушание, - сидел на ступеньке крыльца и перебирал просушенную на солнце картошку. Поприветствовав нас перед выходом с территории, он обратился к одной из женщин из нашей компании:
- Вам понравилось тут?
- Да, такая мироуспокаивающая обстановка.
- Вы придете еще?
- Конечно, если будет возможность.
- Пожалуйста, приходите тогда в юбке, а не в брюках.
Москва издавна славилась обилием церквей - этакий набор - "сорок сороков" златоглавых. На нашем пятачке Швивой горки из сохранившихся церквей заметны храмы XVII века Святителя Николая на Болвановке и Храм Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах, который словно драгоценный камень вкраплен в старые улочки Москвы. Последняя церковь уникальна тем, что она единственная в этом районе, в которой службы не прекращались во весь период советских гонений на все виды веры.
Лазарь Фрейдгейм
