ПО ТУ СТОРОНУ НЕБА. Путевые заметки. Глава 6. Лизбург

Апартаменты Лизбурга (Leesburg) я оценил, как самые грязные и непригодные для жизни. Повсюду разбросана одежда, пивные банки, крошки от печенья, на ковре кухни желтел сливочный крем, стены местами исписаны чёрным маркером. Неработающий кондиционер и сломанный душ отпечатались в моей памяти надолго.
Но жизнь в них совсем оказалась  неплохой. Джоже, Пирке (ударение на первый слог) и Горен каждый вечер угощали меня и Милована пивом, своим печеньем и тортами. Пирке, долговязый болтливый серб, хорошо понимал по-русски, но из-за принципа говорил со мной только на своём. Я, как и прежде, разбирал знакомые слова и понимающе кивал. Он жарил картошку сразу на семью. В комнате, ближней к ванне, я увидел женскую одежду и сумочку с косметикой. Джоже пояснил, что Снежана (ударение на первый слог) почти не живёт здесь по причине нечистот.
– Она красивая? – спросил я.
– Довольно неплохо сохранилась, – ответил он по-английски. – Как-нибудь её покажем.

В бассейне я встретил старого китайца, который не забыл уроки русского языка (в 50 годы прошлого века  русский считался вторым языком в стране после родного).
– Почему всё-таки учили русский? – уточнил я, отчеканивая каждое слово, чтобы избегать переспросов.  
– Мао любить Сталина. Сталин любить его!
Худенькая плоскогрудая девушка, в солнцезащитных очках и с короткой причёской сменила меня. Позже Джоже на пятнадцатиминутном отдыхе сказал:
– Снежана.

После пяти часов поднялся ветер, и в бассейне стало неуютно. Я долго разговаривал с девушкой  и узнал, что она живёт одна в опустевших апартаментах. Пустив разговор в правильное русло, не ожидал скорого поворота событий. Снежана, сняв очки, дала понять, что годится в матери. На меня, мудро прищурившись, глядели по старчески строгие тёмнокарие глаза. Хотя крохотные морщинки в уголках глаз красиво подчёркивали года накопленного опыта жизни, но ответ я понял без слов.
Поведав Джоже происшедшее, я получил поддержку на английском:
– Меня тоже обломала. Ну, что ей стоило, старухе?

Приехал супервайзер – Негован. Обнаружив неполадку при включении вакуума, на некоторое время отключил устройство вовсе. Хорошо, что он поручил мне почистить “корзину”, установку под насосом, где долгое время копился мусор со дна бассейна. Достав жёлтую соринку, обнаружил золотое кольцо. Порывшись, как следует, нашёл другое кольцо с блестящим камушком. Негован проверил чистоту “корзины” и включил вакуум. Не дожидаясь начала работы машины, я подставил руку, чтобы проверить тянет ли воду труба – пальцы оказались немедленно втянуты в вакуум. Рука загорелась от боли. Я перепуганно подумал, что лишился пальцев правой руки. “Нет”, – невероятно обрадовался, когда увидел целой и невредимой  кисть  руки. Пронесло…

Спросив, где ближайший ломбард, немедленно отправился туда. За кольца предложили не больше тридцати пяти долларов. Какое всё-таки неценное бывает золото!
– А камни, это не бриллианты? – возразил я.
– Муляж, сэр.

Я решил подарить их своей будущей девушке, которую, наверняка, заполучу сразу целиком.    
Получив предпоследний чек (последний обычно приходил в родную страну), мы, прибравшись, отмечали день закрытия сезона. Снежана попивала сок и вновь отказывалась от стаканчика вина. Наконец, выдохшись, я занял очередь ополоснуться перед сном. Сначала я не понял, зачем Пирке загнул зубец вилки и позвал меня и Горена, но затем догадка понравилась моему слегка одурманенному американским пивом рассудку.
– Траже пичку узрешь? – по тону голоса я понял, что Пирке спрашивал.
– Ещё бы!

Открыв незамысловатый замок двери простым поворотом зубчика вилки, меня даже не стали заталкивать внутрь. Я тихо прошёл вдоль полиэтиленовой занавески и нарисовался перед намыливающей тело Снежаной. Подняв голову, она, может, секунд десять молчала с недоумённым лицом и глазами, будто пытаясь понять причину моего появления.
– Виктор… – Громко разразилась она резкими словами на-сербском.

Я испуганно выбежал и обдумывал случившееся. Снежана, собрав свои вещи, с обиженным видом прошла мимо меня и замерших, словно на похоронах сербов. Я чувствовал вину и, чтобы как-то подбодрить женщину, сказал вслед:
– Ты очень красивая!

Она не обернулась, а я готовился ополоснуться перед сном.