«Здравствуй Савва! Это письмо я хочу начать с рассказа о наших делах, а точнее с плохих новостей. Банк «Ving’s», наше с тобой детище, мне больше не принадлежит. Ужас и чувство безысходности сковали меня. Я не бываю в городе, не выхожу из дома. Лишь прогуливаюсь по бэк-ярду, чтобы никого не видеть. Джоан успокаивает меня и пытается поддержать. Но что она может?...
Предательский удар, один удар, и больше нет ничего. Я в отчаянии. Всё произошло молниеносно, в моё отсутствие. И кто предал?... Единомышленник, партнёр и друг – сэр Олдвууд. Контрольный пакет акций перешёл конкурирующему «Trust» банку. Они договорились с Олдвуудом об увеличении своей доли уставного капитала в банке через третьи фирмы, которыми по сути владеют. Собрание акционеров меня уволило. Теперь я владею лишь пятнадцатью процентами акций банка. Лобби играют на понижение, выдавливая из меня последнее.
Прошу тебя, брат, приезжай. Мне необходимы твой талант и поддержка. Уверен, что вместе мы восстановим силы и преумножим капитал.
С нетерпением жду твоего решения.
Любящий тебя
Михаил. »
Михаил поставил жирную чернильную точку в письме и задумался.
За окнами была весна. В Вашингтоне цвели яблони. Птицы многолосьем своих партий сливались в шумный хор, и вся природа кричала, что жизнь прекрасна.
- Майкл, Майкл! – вдруг донеслось в распахнутое окно со стороны бэк-ярда.
Михаил отложил письмо, встал из-за бюро и прошёл через большой кабинет на балкон.
- Майкл»! Я хочу с девочками пойти к озеру. Ты присоединишься к нам?
- Да, Джоан! Я только закончу письмо и подойду.
Он вернулся к столу, вложил письмо в конверт, запечатал и вывел на нём адрес:
В печальных глазах Михаила отражались тоска по России и послешоковый след от предательства.
Бывший друг и вице-президент его бывшего банка сэр Олдвууд не был на самом деле никаким сэром, равно как и банкиром. С Михаилом этого господина свела судьба, когда тот почти подобрал Олдвууда в Нью-Йорке на улице семь лет назад - в 1897 году.
Михаил только прибыл в эту будущую столицу мира пароходом, перевозившим партию эмигрантов из Англии. Пройдя карантин и все необходимые кардоны, а затем, получив на руки эмиграционные документы, Михаил со своим внушительным багажом и повстречал, на удивление полного при голодном образе жизни, практически бездомного парня. А тот в свою очередь при встрече предложил Михаилу себя в качестве носильщика и ГИДа.
Мише понравился Олдвууд. Он решил помочь парню не пропасть в этой жизни. Олдвууду было двадцать пять. Он перебивался случайными заработками и мелкими кражами, ночевал, где придётся, но чаще в церкви, дававшей приют многим.
Так или иначе, Михаил вскоре купил хороший дом, стал посещать Нью-Йоркскую биржу. Он впитывал этот новый мир, обретал деловые знакомства, начинал детально понимать процессы происходящего и их закономерности. Всюду его сопровождал Олдвууд, умытый, одетый по последней моде. Михаил не жалел денег, на содержание своего нового знакомого. Планы у него были большие и серьёзные, а рядом всегда хочется иметь надёжного человека. Среди массы появившихся деловых связей Михаил организовал и сплотил вокруг себя инвесторов. Он объединил их идеей создания нового банка. Пятнадцать пайщиков изъявили желание участвовать в игре. После подписания паевого соглашения Михаилу достался блокирующий пакет акций, который со временем он превратил в контрольный.
Через год, когда банк уже процветал, Михаил познакомился с Джоан, красивой рыжеволосой ирландкой, которая овдовела будучи беременной в тот день, когда Михаил впервые коснулся американской земли, сойдя с трапа парохода.
Они полюбили друг друга. Cтремительный роман привёл их к браку. Ещё через год Джоан родила Михаилу дочь, которую он назвал русским именем Анна.
Совсем скоро после рождения второй дочери у Джоан умер её отец. Он оставил после себя совсем немного денег и большой ухоженный дом с прислугой в Вашингтоне. Дом располагался на учатске земли в полтора акра, а бэк-ярд, засаженный яблонями, выходил к небольшому озерцу, где обитали гуси и утки. Михаил и Джоан приняли решение переехать в более спокойный Вашингтон.
На правлении банка Михаил предложил открыть филиал в Вашингтоне. Своим распоряжением он назначил исполнять обязанности президента банка своего друга Олдвууда. Сам же Михаил решил руководить общей стратегией банка из Вашингтонского филиала.
Это был роковой ход для Михаила. Олдвууд воспользовался своими полномочиями. После нескольких лет успешной работы банка он вступил в сговор с владельцами конкурирующей фирмы, которые мечтали уничтожить «Ving’s», путём его поглощения. Олдвууд получил согласие Михаила на проведение собрания пайщиков в его отсутствие. Миша даже не предполагал, что это собрание станет для его бизнеса роковым. Он никак не мог допустить мысли, что человек, который ему был обязан всем, пойдёт на гнусное предательство.
На собрании акционеров, которое вёл Олдвууд, в число пайщиков банка были приняты новые инвесторы, которые значительно увеличили общий капитал. Доля новых пайщиков составила ни много ни мало 51 процент от общейго капитала, что означало о переходе власти над банком к новому владельцу. Олдвууд стал лёгким инструментом для беспрепятственного приобретения банка банком «Траст». Ведь новые пайщики были собственностью этого паука.
Михил вложил конверт с письмом к брату в папку с почтой и несколько раз ударил колокольчиком.
- Кэти!- отдавал он указание вошедшей прислуге, - распорядитесь отправить почту!
С этими словами он протянул пухлую кожанную папку женщине.
- Будет исполнено, сэр! – приняла эстафету Кэти и покинула кабинет.
Надежда умирает последней! Кто мог в этот весенний день предсказать Михаилу, что переписка с братом останется перепиской, что он покинув дом в Нахичевани и уехав в Лондон, а затем в Америку, больше никогда не увидет своего любимого брата Савву?
1914 год.
Шло время... Российская Империя успела позорно проиграть русско-японскую компанию, потеряв Порт-Артур, она умылась кровью революции 1905 года и усилившегося политического террора, затем столыпинские реформы стали поднимать Русь и выводить её в число передовых держав. Вместе с подъёмом Россия переживала сложные и противоречивые процессы, когда она вступила в Первую Мировую Войну.Михаил получил очередное письмо от Саввы, где тот сообщал, что дела не позволяют ему покинуть Россию, чтобы «навестить тебя, Миша. Я регулярно перевожу тебе часть свободного капитала, чтобы укрепить и дать возможность развить твоё дело, но сам не хочу оставить своё, чтобы не иметь печального опыта, постигшего тебя. Народ, как из покон веков ведётся, в России вороватый. Всё нужно держать под собственным контролем. Теперь, Миша, мы знаем, что в твоей Америке воруют почище, чем здесь.
Работы у меня прибавилось.. Во истину – кому беда, а кому страда! Россия воюет, а ювелирные изделия заказывать стали количествами, значительно превышающими объём наших работ в самые лучшие времена. Парадоксы....
Заезжал ко мне на пару дней из Москвы Фёдор Шаляпин, забирал свои заказы для прекрасных див или ещё кого... Ну да я не спрашивал... Он хорошо сказал, что война имеет начало и конец, а искусство - бесконечно... Мятежная душа – этот певец от Бога, и гремит, когда появляется, весь дом наполняя шумом, как полк гусар.
Мои девочки Любушка и Аннушка шлют поклон тебе и твоему семейству. Жаль, что ты их не видел. Прелестные создания.
О твоих не спрашиваю, ты ведь напишешь!
Ещё раз вернёмся к нашим делам....»
И Михаил бежал глазами по строкам письма, где брат излагал свои идеи по развитию бизнеса.
Заводы Генриха Форда работали на военный заказ в полную силу, выпуская орудия истребления человека для фронтов Первой Мировой. Михаил за прошедшие годы оправился от «закономерной», как писал ему брат, неудачи в делах. Продав весь пакет акций банка и вложив полученный капитал в акции компаний, занятых в военно-промышленном комплексе, Михаил не прогадал. Акции приносили стабильный и растущий быстро доход.
Предательство Олдвууда почти забылось. Только иногда вдруг всплывало в памяти Михаила это страшное событие, болью отдаваясь в сердце.
Олдвууд же продолжал благополучно руководить украденным у бывшего друга банком, работая на новых хозяев его жизни. Он превратился в жирного борова и даже не вспоминал о том, что некий русский, отдавший ему тепло своей дружбы, был по сути спасителем его никчемной жизни.
В сентябре 1914 года, в ничем непримечательный день, в кабинет Олдвууда вошла секретарь и доложила, что босса хочет видеть господин: иностранец, но говорит без акцента.
- Почему же вы решили , что он иностранец? – без особого интереса спросил Олдвууд.
- Он представился испанским именем – Палмос Родригес...
- Просите! – распорядился хозяин кожанного кресла.
Гость предстал перед Олдвуудом во всём чёрном. Чёрная обувь и костюм, чёрный плащ, в руках чёрный цилиндр, чёрные перчатки тончайшей кожи и чёрная трость, которую венчал шар из белого металла, усыпанный алмазами.
Представившись, он без приглашения сел на массивный стул с высокой спинкой, небрежно бросил цилиндр на огромный стол, за цилиндром полетели перчатки, а трость он положил перед собой, придерживая её правой рукой, а левой он указал Олдвууду на его же собственное кресло, как бы давая понять, что можно садиться, при этом гость не произнёс ни слова. Олдвууд, повинуясь жесту, погрузил свои телеса, куда ему было указано. Молчание продолжалось. Гость тянул паузу, уставив свой взор в глаза банкира.
- Олдвууд! – наконец представился, растерявшийся толстяк, - Джон Олдвууд... Чем, собственно, могу быть..., так сказать, полезен?..
- Можете! – уверенно восклицал Родригес, - Я очень занятой человек... Поэтому – к делу. Мне нужен сейф в вашем банке... Абсолютно надёжный...
Я хочу открыть у вас счета для группы своих компаний. Наш бизнес – торговля металлом. И последнее – я хочу получить кредит вашего банка под залог : на ваш выбор – недвижимость, золото, серебрянные доллары Карсон Сити: все выпуска 1885 года.
- Когда, - вымолвил загипнотизированный Олдвууд.
- Сегодня и завтра. Я пришлю своих представителей.. Сумма кредита – семь миллионов долларов.
- Вам не хватит для залога долларов Карсон Сити, - быстро подсчитал Олдвууд.
- Значит Карсон Сити,.. Ничего - остальное золотом.
- Согласен, - стал пропитываться азартом жирдяй.
- Одно условие – мы можем вернуть кредит в любой момент по своему усмотрению, - продолжал металлический Родригес.
- Согласен, - кивал Джон.
- Сегодня же наши люди предложат Вам мой вариант контракта и всю необходимую документацию... Рад, что вы деловой человек. Мы легко договорились, - заключил Родригес, встал, одел цилиндр, натянул перчатки на кисти рук и взялся правой рукой за металлический шар своей трости.
- Золото? – вдруг прозвучал нескромный вопрос, и Олдвууд кивнул головой на трость.
- Титан!!! Но вам это ни о чём не говорит, - заметил Родригес и зашагал к двери, громко добавив на ходу, - металл будущего!
Всё, о чём договорились участники этой встречи было исполнено действительно за два дня.
Календарь похудел на два месяца. В ноябре, сидя в кабинете своего дома, Михаил раскрыл газету «Таймс», которая доставлялаcь вместе с почтой. На первой странице газеты его взгляд приковал заголовок статьи «Убийство или самоубийство банкира?» В статье сообщалось, что седьмого ноября в собственном кабинете был обнаружен труп президента банка «Вингс» Джона Олдвууда. Так же сообщалось, что Олдвууд скончался от множества ножевых ранений, в тоже время следствие выдвигает невероятную версию самоубийства.
Не успел Михаил прочесть статью, как в кабинет вошла Кэти и доложила,что его хочет видеть детектив Купер из полицейского управления.
Продолжение следует
