Прошлых две весны – украдено.
Эта – стреляная-битая.
Прикусила Землю гадина,
Тля смертельно-ядовитая.
Закружили ветры-мороки
И под сердцем холод мертвенный…
Dobre lidi, вы мне дороги.
Обнимаю вас – немедленно.
* * *
В то утро от подруги смска:
«Твои бомбят Одессу!» – «Что?» – «Война!» –
«Там нет моих!» – хотела крикнуть резко.
Но голос сел… Бомбит – моя страна…
Как в том, навеки проклятом июне,
Всем громким обещаньям вопреки…
Моя страна… в которой Пушкин, Бунин…
И юность… и объятья у реки?..
День покатился. Чёрный и бездонный.
Куда-то в пропасть. (Верится, что в ад.)
По улице иду и слышу стоны.
Глаза закрою – города горят.
Не станет больше наше небо синим.
Подруги плач не смолкнет вдалеке.
Она ведь моего учила сына,
Да! – говорить на русском языке.
P.S. Подруга – лучший русскоязычный логопед Праги.
БЕЖЕНКА
Какое слово страшное – бомбёжка!
Известное из фильмов о войне.
Всего один рюкзак, в котором – кошка,
На самом дне…
В вагоне – стоя. Ночь и до полудня,
К стене прижавшись, с кошкой на груди…
Больнее с каждым днём и многолюдней –
Гляди…
В стране чужой, живая, сгорбив плечи,
Она сидит – одна в чужом углу.
А кошка развалилась на полу.
Она же кошка. Ей немного легче.
* * *
Из вен измученной земли
Весна сочится еле-еле.
Всех затащил за две недели
В свою фантазию Дали:
В железной раме – шар земной.
Сюр нескончаемого марта.
Был где-то, помню, Леонардо –
За той весной…
Трава здесь жёлто-голуба,
А небо яростно-кроваво.
У виноватых и у правых
Во многом общая судьба.
СЫНУ В 18 ЛЕТ
Восемнадцати-мой-летний
Мальчик. Первенец. Сыночек.
Дай-то Боже: не последний
Этот март у нас с тобой.
Отпускаю журавлёнка
(он в гнезде сидеть не хочет)
В небо чёрное, как пропасть,
без прожилки голубой.
В этом небе журавлёнку
в ожидании подруги
Всё кружиться и пытаться
свет увидеть впереди.
Пусть надёжно держат крылья
и пустыми будут руки –
Это очень даже просто:
«Не убий!», «Не укради!»
И тебя чтоб... Нет, довольно.
Не могу сейчас об этом.
Говорят, не выбирают
Ни страну, ни времена...
Лишь бы на твой век досталось
Тишины, добра и света,
Восемнадцати-мой-летний...
Лишь бы кончилась война.
* * *
Смотрю войну в Ютьюбе. Повезло,
Что не стреляют? Это ненадолго.
Меня уже убило. Разнесло
На тысячу бесформенных осколков.
И поделом. От жгучего стыда
Я б всё равно не выжила, ей-Богу.
Пусть из осколков сложится звезда,
Чтоб осветить кому-нибудь дорогу –
Из тех бесстрашных, преданных ребят,
Которыми гордится Бог и любит...
Из тех, кого отчаянно бомбят,
Покуда я смотрю войну в Ютьюбе.
* * *
Весна – без одного крыла,
Без вдохновенья и покоя –
Ещё ни разу не была
Несвоевременной такою.
Мне с каждым днём все больше жаль
Её попыток неуклюжих.
У нас пока ещё февраль.
Война. И календарь контужен.
Мы всё сверяем по войне:
Свои шаги и остановки.
Не до весны, не о весне...
Но пробивается неловко...
...Вновь замаячила в окне,
Как гость, явившийся некстати...
Весна – на нашей стороне:
Начнёт она – а мы подхватим.
ВИКЕ
Веришь весне? Я верю.
Всё буде мiр, подруга.
Ангелы чистят перья –
Скоро вернутся с юга.
Станет тепло, как прежде,
В первые дни творенья,
Вытянутся черешни
В ангельском оперенье.
Солнце нырнёт не глядя
В тёплый кармашек неба.
Все мы за всё заплатим.
Каждый – своей монетой.
* * *
Лет тридцать ты в моей судьбе,
Мой бывший дорогой и милый,
Играл на мне, как на трубе,
Писал, любил, как мог. Вполсилы.
Когда-то в юности увлёк
Талантом, мужеством, харизмой...
Был больше близок, чем далёк,
К душе моей, чуть-чуть капризной...
Но в страшный день, когда пришла
Война, сказал: «Да ладно, бросьте.
Там – нелюди. Им несть числа.
Они бомбят себя от злости».
Когда закончится война,
О чём мне говорить с тобою?
О том, что небо – голубое
И продолжается весна?..
* * *
О смысле жизни думаю в войну:
Да есть ли смысл? Он – жизнь сама. Не более.
Не глядя, я иду через весну.
Сын теребит: «Смотри! Цветут магнолии!»
И солнце светит так же, как всегда,
А может быть, и ярче (я уверена).
Почти неразличимая беда
Маячит за цветущими деревьями.
И всё же – да. Весна. И всё же – да.