Февральское утро 1983 года. В Ростове-на-Дону дождь лил с силой, способной затопить весь город.
Антон шёл по пустынной улице под барабанную дробь ливня, будто на эшафот. Одежда не сдерживала влаги. Он шёл, стиcнув зубы, и, сжав кулаки, сопротивлялся холоду. Шёл медленно.
Миновав магазин, куда заскакивали люди, спасаясь от дождя, он оказался у входа в проектное учреждение, потянул тяжёлую старинную дверь, и она впустила его в помещении. Мокрые следы, приходящих сюда, убегали по мраморной лестнице вверх. В холле никого не было. Антон не спеша поднялся на второй этаж и зашёл в зал, где работали архитекторы. Здесь было тепло, пахло чаем. Он повесил у входа свою короткую куртку и, оставляя за собой мокрый след, прошёл к рабочему столу, погрузив тело на мягкий стул. Его появление сопровождалось молчанием и неотрывными взглядами пяти девиц, работавших здесь же.
- Что с тобой?– не узнавая коллегу, спросила молодая архитектор по имени Женя. В её взволнованном голосе чувствовались ноты неравнодушия к молодому человеку. Она сверлила его взглядом своих большущих глаз и повторила вопрос:
- Антон! Что с тобой?
Антон, как будто очнувшись, мотнул головой в сторону откуда прозвучал вопрос. При этом взгляд его был застывшим и безучастным. Он ненатурально улыбнулся и ответил:
- Привет, Женя! Ничего..., со мной ничего,... промок.
- Ты что – пешком шёл на работу?
- Да...
Женя поднялась со своего стула и зашагала к столу Антона:
- Давайка, наверное, поезжай домой, ... заболеешь, - стала она проявлять материнскую заботу и поставила перед Антоном высокую фарфоровую чашку с чаем, который приготовила для себя ещё до прихода Антона, - Пей пока горячий!...
- Спасибо, Женечка! – ещё раз ненатурально улыбнулся Антон.
- Не за что!– отвечала Женечка на ходу к своему рабочему месту. Она открыла ящик стола, вынула полотенце и вернулась к Антону, - Держи! Сухое и чистое!
- Угу!– закивал Антон, успев сделать пару глотков горячего чая, - Спасибо!
Женя подобрала своими длинными пальчиками сосульки длинных тёмных волос Антона, ощутив в руке обильную влагу. Потом оттянула свитер и рубашку, прилипшие от воды к его спине, цокнула и покачала головой, - Ой!... – она в недоумении закатила глазки к потолку.
Антон стал трепать полотенцем свои волосы, хотя впору ему было выжимать всю одежду.
Женя склонилась над столом Антона и шёпотом заговорила, - Послушай! У тебя что-то случилось?... Я тебя таким никогда не видела.
Антон опустил руки с полотенцем, - Женечка! Извини, но меня ты не видела никаким и никогда , - обидел он коллегу.
- Ой!... Ну как хочешь? – бросила Женя удаляясь к своему столу.
Антон сделал ещё глоток чая. Его лицо оставалось бледным, а глаза уставились в телефонный аппарат на соседнем столе. Антон зачерпнул его рукой и поставил перед собой. Из нагрудного кармана рубашки вынул бумажник, а из бумажника промокшую карточку. Антон набрал чей-то номер телефона. В трубке отозвались...
- Добрый день! Это Антон! – далее он молчал, лишь иногда вставляя с перерывами, - Да!... Да!...
Коллеги наблюдали за проиходящим перед ними, понимая, что с Антоном действительно что-то стряслось.
- Хорошо... Я буду... Минут через десять – пятнадцать, - завершил Антон разговор и положил трубку на аппарат.
Он встал из-за стола, прошёл к вешалке, снял куртку, которая продолжала испускать струйки воды, и молча покинул проектный зал.
Наблюдавшие дружно перевели взгляды на Женю. Та в свою очередь хмыкнула в ответ и стала разбирать бумаги на столе.
= = = = = = = = =
- Ирина!... Ирина!... – приближался голос.
Распахнулась дверь, и Ирина, листавшая модный зарубежный журнал, сидя на диване, подняла глаза на маму, появившуюся в комнате и жаждавшую что-то сообщить.
- Что мама?- тихо произнесла Ирина.
- Передают новости!... Представляешь, что придумал этот Андропов? - говорила мама уже присев в кресло, - Теперь милиция в рабочее время будет делать рейды по магазинам, ресторанам и кинотеатрам, чтобы задерживать тех, кто в это время должен находиться на работе... Как тебе это нравится?
- Не нравится! – Очеь спокойно и с безразличием к новости отвечала Ирина, продолжая изучать журнал.
- Может это они так с безработицей борятся? – Размышляла мама вслух и громко, - Может они и по квартирам пройдутся, - негодовала она, покинув комнату Ирины, возвращаясь к телевизору, - и поспрашивают у соседей: « А вы не знаете – Ваши соседи сегодня вышли на работу?...»
В комнате Ирины стало тихо. Она шуршала страницами своего журнала, за стеной бубнил новости телевизор, отзываясь в комнате лёгким фоном.
Телефонный звонок скоро оторвал Ирину от приятного ей занятия.
- Да!... Антон? Привет!... Сейчас?... А ты что – не на работе?... Ну приезжай, конечно!
Она положила трубку на аппарат и вслух произнесла: Что случилось?
Минут через сорок Ирина впустила в квартиру Антона. Он стянул с себя мокрую куртку, Ирина поцеловала его в губы:
- Ты что пешком? Мокрый такой!...
- Сейчас... Дай мне что-нибудь сухое, - попросил Антон.
- Давай в горячий душ! Я принесу одежду.
Антон, расправившись с прилипшей к нему от влаги одеждой, скрылся в ванной комнате. Он грелся струями горячего душа, наполняя ванну паром.
- Простоять бы так вечность! – думал Антон.
Ирина возилась на кухне, куда после душа тихо зашёл Антон и присел за стол. Для него уже стоял горячий кофе в чашке. Ирина поставила рядом с кофе тарелку с бутербродами и вернулась к сооружению закуски .
- У меня неприятности!... Серьёзные..., - Антон глубоко вздохнул, постучал ложечкой по кофейной чашке, положил её на салфетку, ещё раз вздохнул, и продолжил, - Я не знаю с чего начать? Как объяснить всё? Ты, конечно, будешь волноваться, но...
Ирина прекратила свою стряпню и присела к столу рядом с Антоном. Её глаза блестели тревогой и непониманием: Что могло случиться с её любимым?
- ... но я должен тебе всё рассказать, - продолжал Антон, - История давняя.. Идиотская... А теперь выходит боком.
- Что? Что случилось?.. Скажи, - тихо, дрожащим от волнения, голосом произнесла Ирина.
- Я ..., - нерешительно звучал голос Антона. Он отодвинул от себя кофе, положил обе руки на стол, выпрямил спину, будто готовясь к прыжку, - Вобщем я должен сесть в тюрьму...
- Как? Что? Почему должен? Что за история? – Ирина схватила Антона за руку и прижала её к своей груди, ипугавшись, что сейчас у неё отнимут любимого.
Антон склонил голову, понимая, что произнёс то, чего никогда не хотел бы произнести. После короткой паузы он заглянул в любимые голубые глаза Ирины. Они плакали. Ирина закусила губы, чтобы не кричать.
Антон решил продолжать, так ка самое страшное уже прозвучало.
- Случилось всё в семьдесят девятом, в мае. Мы ещё тогда не были с тобой знакомы. Заканчивал первый курс института. Я занимался фарцовкой, по-крупному. Сам не продавал. У меня был вроде синдикат. Ребята из параллельных групп, да и из других институтов, получали товар, продавали его, а потом отдавали деньги. Так вот тогда, в мае, кто-то из них меня сдал. Всё произошло нелепо, глупо...
Ирина придвинулась к Антону вплотную, обняла его крепко, положив ему на плечо голову, и продолжала слушать, не перебивая вопросами.
Всё случилось в обычный майский день на большой перемене, когда все студенты высыпают на улицу покурить, поболтать... Весна погодой поднимала всем настроение. Антон общался в небольшой компании сокурсников, когда к нему подошёл один из торговых агентов из параллельной группы Стёпа Паркшиян. Он оттянул Антона за руку в сторонку:
- Пойдёшь с нами? – указал он рукой за спину на троицу неизвестных Антону ребят.
- Зачем? – последовал вопрос.
- Да ребята хотят доллары задвинуть, так посмотрим.
- Нет! Не хочу! – отмахнулся Антон.
Стёпа примкнул к валютчикам, они перебросились какими-то мыслями и пошли вниз по спуску от институтского корпуса.
Антон смотрел им вслед. Какая-то неведомая сила дёрнула его пойти в том же направлении. Но, пройдя метров сорок, он остановился и спросил у себя: Куда? Зачем?..
Быстро развернулся, чтобы идти назад. Но перед ним неожиданно вырос молодой человек, раскрывший перед лицом Антона книжицу со своим портретом, повелительно предлагая:
- Пройдёмте с нами!
- А вы себя и в быту именуете во множественном числе? – воспринимал Антон происходящее, как шутку.
- Пройдёмте! – совершенно казённо произнёс незнакомец в штатском.
- Куда? – почувствовал Антон, что это не шутка.
- Там разберёмся! – Продолжал чеканить мент, запихивая свою гербовую книгу в карман пёстрой рубахи.
Долларовых ребят уже грузили за спиной Антона в большой и комфортабельный «Икарус».
Везли при общем молчании. У здания горотдела ОБХСС всех вывели на улицу. По одному все были разведены в кабинеты отдела на допросы.
Антон попал к двум типчикам. Один круглолицый, а второй с железным профилем Феликса. По известному сценарию : один - плохой, другой – хороший, началась неторопливая беседа. Антону долго морочили мозги, но он был твёрд в своих объяснениях. На вопросы Куда? и Зачем? отвечал, что на большой перемене шёл в бар недалеко от института попить пива. Не добившись от Антона других подробностей, менты отпустили его, запротоколировав объяснения. Два с половиной часа допроса тянулись как вечность.
На следующий день в институте не оказалось Стёпы. Он не ночевал дома. Антону стало ясно, что парня крутят.
Но на следующий день Стёпа появился в институте. Сияя улыбкой он встретил Антона.
- Привет, Антоха!.. Пойдём потрещим, - жал он протянутую Антоном руку.
Уединились от сокурсников. Лицо Степана приняло совершенно другой оттенок настроения.
- Знаешь?.. Дела хреновые... Они всё знают. Кто-то нас сдал.
- Кого нас? Куда? – злила Антона речь Стёпы.
- У них, между прочим, - чувствовал эту злость Степан, - есть список. И твоя фамилия там в числе первых.
Антон молчал. Ожидая дальнейших сообщений.
- Мне попался нормальный мужик, - перешёл Стёпа к подробностям, - он сказал, что если я тебя приведу, всё будет хорошо и тихо. И ещё! Что нам в институте шум не нужен, и что....
- Придурок! – оборвал его Антон, - Понял? Придурок!..
Антон оставил Стёпу и направился в аудиторию на лекцию.
Несколько дней были обычными и ничем непримечательными. Антон больше не общался со Степаном. Они только холодно здоровались при встрече. А ещё спустя пару дней на лекции по Истории Архитектуры раскрылась дверь аудитории, и секретарь факультета Леночка вызвала Антона в деканат. Они шли рядом по коридору. Лена быстро и шёпотом говорила с Антоном:
- У тебя, похоже, неприятности. Звонит следователь Сергиенко из Райотдела. Ждёт тебя у телефона.
Телефонная беседа была короткой. Антону надлежало явиться к следователю на беседу. Немедленно.
Появившись в кабинете следователя Антон волновался. Опытный следователь сразу почувствовал, как ему себя вести, и очень быстро загнал Антона в капкан. Он буквально дерижировал рассказом Антона о том, чем тот занимается помимо учёбы в институте, подбрасывая в топку кое-какую информацию, которую, на самом деле, невозможно было проверить. Но Антон не произносил никаких имён. Всё выглядело так, словно он занимался фарцой один, без посторонней помощи. А в итоге Антон подписался под своим рассказом, записанным следователем.
Только оказавшись на улице после кабинета следователя Сергиенко, Антон понял, какую непростительную глупость он совершил. На вопрос Что же теперь делать? был один ответ – Вызвать маму.
Она прилетела из Сочи, где жила и работала, на следующий день. В тот же день она всё уладила через знакомых за три тысячи рублей.
- А несколько дней назад, - продолжал Антон рассказывать Ирине свою историю,- выяснилось, что улаживание было временным. Меня ночью вынули из постели, отвезли в райотдел и бросили в клетку с какой-то пьянью. Утром я оказался у следователя, встретившего меня вопросом:
- Вы меня узнаёте?
- Да.
- Вот видите как хорошо? Я был практикантом, когда начиналось ваше дело. Прошло пять лет – и вот я капитан.
- Поздравляю! Но не вижу ничего хорошего,- огрызнулся я.
- Конечно, конечно.. За поздравление спасибо. А вот дело-то ваше не пора ли закрыть, - продолжал следак, неприятно улыбаясь.
- Насколько я помню – оно давно закрыто. И я считал, что меня навсегда оставят в покое.
- Откуда такие фантазии? Дело лишь приостановлено, а вы все эти годы находитесь в розыске.
В этот момент мне показалось, что я наполняюсь огнём. Как нас объегорили. Ну я то пацан, а маму... Маму трудно обскакать.
- Я буду вести следствие, - продолжал капитан, - закрывать дело и передавать его в суд.
- А кто же против меня будет выступать в суде.? У вас же нет ниодного свидетеля. И весь бред, содержащийся в деле, лишь мои слова никем и ничем неподтверждённые...
- Советский народ – Ваш обвинитель! – плакатно выразился капитан.
- Кто?.. Да народ понятия не имеет о моём существовании в этой великой стране. К тому же за пять лет я хоть немножко да повзрослел, чтобы потреблять лапшу.
- А политической статьёй не хотите обзавестись? – угомонил меня следователь, - Значит так: oтпускаю под подписку о невыезде. Ваши данные все присутствуют. А чтобы не создавать лишнего шума, вы ведь в такой важной конторе работаете, вот телефон, - он протянул мне визитку, - Жду вашего звонка завтра с 11.00 до 12.00.
Даже не помню, как оказался на улице. Бросился к телефону-автомату. Мама оставляла мне на всякий случай телефон, он был лёгкий и на цифры у меня фотографическая память: 65-05-05. Некий дядя Акоп ответил мне по телефону, дал свой адрес и ждал немедленно.
Войдя в его квартиру, я на некоторое время отключился от своих проблем. Меня встретила очень приветливая женщина лет пятидесяти, тут же представившись тётей Розой, и проводила в зал, похожий на золотую гостинную Эрмитажа. Таких квартир я не видел даже в Питере. Карнизы, кариатиды, лепка по стенам и потолку были покрыты сусальным золотом. Свободная от мебели стена и плафон потолка изображали копии фресок эпохи Возрождения итальянских мастеров, причём мастерски выполненных. Богемское стекло, богато украшенное эмалевой лепкой и золотом, заполняло всю квартиру. Дорогая мебель из массивного дерева, несколько картин западно-европейской живописи ХVII-XVIII веков...
- Оригиналы! – первое слово, которое я услышал от невысокого лысеющего мужчины, поднявшегося из глубокого кресла н подошедшего ко мне с протянутой для приветствия рукой. Я пожал руку. – Дядя Акоп! – так и представился он.
Мы присели за столик, где дымился свежий и ароматный кофе, в розетках блестели красная и чёрная икра. Тоненькие ломтиик белого хлеба пирамидкой стояли у маслёнки, а в вазочках лежали кремового цвета курабье и варенье из лепестков роз. Но букет приятных запахов не возбудил во мне аппетита.
Я утонул в низком кресле у этого столика , и мы начали волнительный для меня разговор.
-Я уже во всём разобрался, - Акоп звучал с подчёркнуто одесским акцентом, - Мы выйдем на этого капитана Кротова... Всё будет нормально. Маме позвони, скажи, чтобы не волновалась, я всё улажу.
- Мама ничего не знает, - сообщил я, чем, кажется, удивил собеседника. – Я должен завтра звонить следователю с 11 до 12.
- Звони! Делай всё, что он говорит. Я всё решу... Завтра после разговора с ним – ко мне.
В зале появилась тётя Роза. Она подошла ко мне, по матерински провела своей рукой по моим волосам, говоря: Бедненький! На тебе лица нет! Ешь, ешь, ешь!... Смотри какой худенький?
- Спасибо я не хочу.
- Не волнуйся, дорогой! Дядя Акоп всё уладит, - продолжала она, присаживаясь к столику, - Он и не такие дела улаживал.
Минут десять мы ещё поговорили просто о жизни, но на минорной ноте, и я покинул дом Акопа.
Следующий день был хуже. Я посетил капитана Кротова. Он закрыл дело и сообщил, что отправил его в суд. Из чего стало ясно – на него никто не выходил. Потом визит к дяде Акопу, потом звонки ему до позднего вечера.
В этот момент появилась на кухне мама Ирины и прервала исповедь Антона.
- Ой! Антоша! А я и не слышала, как ты пришёл.
- Здравствуйте, Алла Павловна! – поздоровался Антон.
- Ты слышал? – Продолжала потенциальная тёща, - Они теперь всех будут хватать на улицах и в магазинах, кто не на работе. Это что – опять Сталинизм? Чёртова страна! Чтоб они провалились! И когда....
- Мама! – остановила её Ирина, продолжая обнимать Антона, - дай нам поговорить.
Деликатная мама замолчала и покинула кухню.
После паузы Антон продолжил:
- Вчера я позвонил Кротову, и тот пригласил меня к себе. В шесть вечера я был у него. Эта встреча не была похожа на предыдущие. Предложил сесть и произнёс неожиданную для меня речь:
- Со мной говорили ваши люди...
Я опешил, но он рассеил мои опасения и сказал, что будет говорить открытым текстом и без протокола.
- Так вот ! Со мной говорили ваши люди. Скажу откровенно. Вы были правы. Ваше дело не стоит выеденного яйца. Да и сажать вас не за что. Но! Есть Но. Один аспект, который уже не обойти: ко мне обратились слишком поздно.
- То есть? – не понимал я.
- Дело ведь уже в суде и зарегистрированно. Единственное, что я могу сделать для вас – это дать дополнительное заключение следствия, что бы смягчить решение суда.
- Что мне грозит?
- Статья предусматривает от двух до семи с конфискацией...
- Что будет дальше?
- Дальше будет повестка в суд. А там мы будем думать с вашими друзьями чем и как вам помочь?... Звоните мне каждый день.
Мы попрощались и я ушёл.
- Почему ты до сих пор молчал? – заглядывала Ирина в глаза Антону, - я должна была знать всё.
- Зачем? Я не хотел бы, чтобы вообще об этом кто-то знал... И, потом, никак не предполагал, что история будет иметь продолжение... Но это ещё не всё. Теперь самое неприятное. Всю сегодняшнюю ночь доставали меня мысли, кашей перекручивались в голове. Буд-то чувствовал – что-то будет ещё... Утром, совершенно обезумевший, пешком пошёл на работу и стал мокрый, как лужа из-за дождя. На работе решил набрать Кротова. Хотелось поговорить с ним, найти какой-то выход.. Позвонил.. А Кротов сказал, чтобы я срочно появился у него. В кабинете он сообщил, что имеет печальную новость для меня: дело вернули на доследование, так как не хватает оснований меня посадить... Я подумал – как раз это и хорошо!.. А Кротов уничтожил эту надежду. Он достал из дела лист бумаги с гербом, положил передо мной: Читайте!
Это было определение народного судьи. Судья считал, что я представляю социальную опасность для общества (бред-то какой?), и, что учитывая личность обвиняемого - мою личность, судья постановил заключить меня под стражу до суда. Так что меня должны спрятать в тютьму... Когда прочёл этот документ и поднял глаза на Кротова, он заговорил:
- Понимаю ваше состояние. Я вижу, вы человек, которому там (он кивнул куда-то за себя головой) делать нечего.. Но я бессилен. Всё складывается не в вашу пользу. Только по нашей области поднято около сорока тысяч закрытых дел. Тюрьмы переполнены, - Кротов беспомощно развёл руками, - Я действительно очень сожалею.
- Когда я должен сесть? – произнёс я, поражаясь самой постановке своего вопроса.
- Когда надумаете?- в том же духе звучал ответ, - Я вас не тороплю, дело могу у себя держать долго. Но не советую тянуть... Ведь жить с этой ношей совсем нелегко... Так что, как надумаете - звоните.
Мы расстались.
Антон замолчал. Ирина ничего не могла произнести, поражённая потоком неожиданностей. Глаза её были воспалённо-красными. Руки ещё теснее сжались в объятии.
- Вот так! – нарушил тишину Антон.
Ирина отпустила Антона, встала из-за стола и подошла к окну, вытирая ладонями глаза. Она уронила свой взгляд на серую пустоту за окном.
- Ну... Что будем делать? – спросила она после глубокого вдоха и продолжительного выдоха. Вернулась к Антону и запустила свои руки в его ещё мокрую шевелюру, прижавшись губами к макушке головы.
- Делать нечего! Я решил завтра.
- Что? – испугалась Ирина и от этого отскочила от Антона, - Как? А я ?...А мы?... Что же это?... – она вновь зарыдала, но уже в голос и, делая круговое движение, села на пол , скрестив ноги по турецки.
- Иришка! – присел рядом Антон, обнимая её и целуя ей руки.
- Нет!... Не отдам!... Мой!...
На крик появилась Алла Павловна.
- Что здесь случилось? – недоумевала женщина.
А Ирина сквозь потоки слёз кричала:
- Мамочка! Его завтра посадят в тюрьму...
От неожиданности Алла Павловна присела на диванчик около которого стояла.
Продолжение следует
