Вместо предисловия
Почему записки?
Да потому, что после долгих поисков и мучительных рассуждений в поисках жанра, именно так и можно назвать эту попытку соединить несоединимое и связать несвязуемое.
В процессе подготовки экспедиции в окрестностях горы Сакар — мегалитического парка Европы — были перечитаны работы Е. П. Блаватской и Николая Рериха, точнее, обоих братьев Рерихов — Николая и Святослава. Прочитанный и изученный материал о мегалитических сооружениях нашёл отражение в дневниковых записях, где есть и тексты эзотериков, и впечатления путешественников, и эмоции людей, кружащих по загадочной Болгарии — преемнице наследия «древнего знания».
Почему интроверта?
Потому, что состояние, в которое тема мегалитов и развития цивилизаций повергает человека, лучше всего определяется, как состояние оглушительного одиночества перед величием мира и вселенной. И желание в полном одиночестве попытаться воспринять тайные знания и коды мышления древних философов.
И так всё совпало, что буквально в это же время меня пригласили выступить на международном форуме литературы и искусств в Болгарии. А что может быть лучше, чем рассказать болгарам и зарубежным гостям форума о болгарских мегалитах и продемонстрировать им видеоряд с дольменами Болгарии и со святилищами древних?
«Многие ли эзотерики хорошо осведомлены о мегалитической культуре древнего мира? Нет, знают о ней лишь немногие и притом только понаслышке, и потому представления их весьма смутны и расплывчаты. Правда, некоторые эзотерики что-то когда-то читали о каких-то древних каменных глыбах со странными названиями — и это всё. Они даже не догадываются о том, какую исключительную роль сыграла мегалитическая культура в истории человечества, понятия не имеют о её всемирности и тем более ничего не знают о ее огромном оккультном значении для древнего мира, в который корнями своими уходит наша современность».
Доктор А. М. Асеев «О мегалитических сооружениях древнего мира», (Асунсион, ноябрь 1972 г.)
ДЕРЕВНЕ СРЕМ В РОДОПАХ
Возле горы Сакар в Родопии Восточной,
там, где растёт «Мавруд» — царь виноградных лоз,
где гнёзда диких птиц в лесной глуши бессрочной,
и речки Тунджи бег, и летний лёт стрекоз,
там, где стоит курган истории фракийской,
скрывающий от глаз блеск золотых скульптур,
и дышит артефакт в музеях модернистских,
и сторожит земля смешение культур,
там, где живут сейчас болгары, турки, греки,
и всей Европы mix (по сути — большинство),
в надежде отыскать деревню в стиле «эко»,
где сохранился дом, колодца волшебство,
таверна для семьи и погреба ступени,
гусей домашних шум с соседского двора.
Такой проект — продукт недлительных решений —
без промедленья я в Болгарии взяла.
В усадьбе на реке я правлю дом и клумбы.
До минеральных вод в колодце доберусь!
Соседкам по селу тяну в улыбке губы —
в фракийской красоте я скоро поселюсь.
ОБ ОРФЕЕ, В РОДОПАХ БРОДИВШЕМ ЮНЦОМ
Минеральной водою омою лицо
из колодцев былинных с подземными стоками.
Об Орфее, в Родопах бродившем юнцом,
помечтаю и арфу услышу далёкую.
И, вглядевшись в мифический абрис горы,
подивлюсь стародавности мифа и селища,
где укрыться пытаюсь от правил игры
мира дури и войн, эгоизма и зрелища.
О, Сакар! О, фракийский предтеча богов!
Здесь остались легенд и дольменов отметины.
Минеральной водой из колодца основ
смою пыль и грехи под родопскими ветрами!
Я готова, Сакар, подытожить свой счёт
на отроге горы — видишь дом с палисадником? —
где река вековая спокойно течёт
сквозь истории смуту в тени виноградников.
У ДОЛЬМЕНА
в темпе Lento Misteriosa у древних
захоронений села Хлябово
Качались птицы на ветвях,
и шёпот был слышнее крика,
и камни высились, и вязь
внезапных символов вилась —
то ли веков ушедших прах
сгустился в нишах, то ль великий
секрет истории, струясь,
упрочил каменную власть?
К дольмену узкою тропой,
подчёркнутой опушкой леса,
я пробиралась вглубь и вдаль,
дела оставив на потом,
и вёл меня сокрытый мой,
влекомый странным интересом,
мой мозг, в связи с вороной той
на ветке, с выдранным хвостом…
В густой и гулкой тишине
послушный волос встанет дыбом,
когда прокаркают века,
хозяйски сидя на суку —
и генной памятью во мне,
придавленной гранитной глыбой,
за мной бегущая строка
продлится на моём веку.
У ПЕЩЕРЫ, ИЛИ О ЛЕШЕМ
«Там чудеса: там леший бродит…»
А. С. Пушкин, «Руслан и Людмила»
В прохладных струях влаги родниковой
(с лягушкой и кувшинкой — дивным чудом)
лицо омою. Чистую основу
кристальной свежести нести по жизни буду!
И в городах на улицах сердитых,
в предпраздничного шума возбужденье,
я буду помнить холод щёк, омытых
вблизи лесной церквушки на каменьях.
Здесь просто всё. Живёт в пещере леший,
стемнеет — он выходит куролесить:
с обрыва вниз, в обход дорожки пешей,
столкнуть булыжник, мох на крест навесить.
Здесь всё непросто — непроста дорога,
которая тебя сюда приводит.
Нашедших путь в ложбину так немного!
Там чудеса. Там рыжий леший бродит.
ТРИПТИХ «ЗАПИСКИ ИНТРОВЕРТА»
Моя гора Сакар, мои дольмены…
Под жарким солнцем катит пот с лица.
Во внешнем мире злые перемены —
часы спешат в предчувствии конца.
А я пишу записки интроверта,
в прогретом камне ощущая плоть…
Его судьбы, могучей и бессмертной,
курганы не смогли перемолоть!
Текут тысячелетья в строгом теле,
несут в себе энергий прежних пыл.
А был ли пришлый мальчик в самом деле?
Иль скалам только кажется, что был?
Цивилизаций хруст и скрип столетий
в луженых глотках сведущих ворон.
Дольмены тайным знанием в ответе
за все, чем пришлый мальчик наделен.
Молчи, гора! Храни шуршащий ветер
в вершинах сосен. Не предай обет
и тайну «белых братьев» на планете,
где камень силой внутренней прогрет.
* * *
Когда небезызвестная проруха
мне приключилась, завершая день,
вороны каркали, и филин громко ухал,
и набегали тени на плетень,
а он, дольмен, врастал камнями в землю,
открытый вход оскаливши, как рот,
и знал, что я готова и приемлю
цунами знаний, что в меня войдет,
что я адептом стану, что кружиться
мне по местам святилищ, что дольмен
таинственный — пророческою птицей
ко мне влетел, предвестник перемен.
И вот теперь, плененная Сакаром,
ищу в горах вселенских знаков вязь
и понимаю: я тогда недаром
сакральной нитью в круг его вплелась.
* * *
Пробегают узкие дороги
горных серпантинов. Здесь провал
в памяти, а здесь смотрели боги,
как отшельник волны рисовал.
Волны пролетали над дольменом
телеграфной точкою-тире,
оставаясь скальным неизменным
центром силы на моей горе.
О, гора Сакар! Вина приданий
от твоих источников напьюсь,
в гуле сосен шумом тайных знаний
отравлю сознанье — ну и пусть!
Пусть во мне гуляет яд инъекций
от скучнейших бытовых проблем,
пусть дольмен прямым уколом в сердце
приоткроет тайны, тих и нем.
А моя душа — искринка божья —
тлеет неприкаянно во мне…
По отвесным скалам бездорожья
волн вселенских знаки на стене.
Автор Виктория Левина
