РОССИЯ ПЛАЧЕТ...
Лос-Анджелес, Калифорнийский институт искусств, 9 апреля 2005 года, концерт американской русскоязычной оперной певицы Юлии Зиновьевой. При полном аншлаге! После классических и современных произведений вдруг зазвучал cтрастный, волнующий мотив. И русские слова – то быстрое бормотание, почти скороговорка, то протяжные нерифмованные строфы, от которых в душе рождалась печаль.То был «Плач», часть книги «Отшельница», впервые представленной читателю столь необычным образом. И принятой безусловно!
«Отшельница» второй роман трилогии Виктори Кинг, продолжение книги «Виктуар», опубликованной в городе Кемерово двумя годами раньше. Героиня романа, выросшая в ленинградской коммуналке, в артистической семье, потеряла свою единственную в жизни любовь и решила удалиться из «мёртвого города», каких было немало вокруг закрывшихся производств, в лесную сторожку.
Став Старухой-отшельницей, как её назвали жители соседнего поселка, она нашла в тайге того, к кому стремилась всю жизнь, и кто стремился к ней, но, запутавшись в дебрях большой карьеры и связанных с нею коллизиях, оказался у заветной сторожки уже мёртвым – его расстреляли с вертолёта... Отшельница хоронит его и себя вместе с ним. Такова фабула.
Главу, где Старуха сводит счёты с жизнью, невозможно читать без особого волнения.
«Взяв лом, ожесточённо вдалбливалась в мёрзлую землю... Потом лопатой выбрасывала комья... Яма росла. Из последних сил, по пояс в могиле, Даша попыталась выбраться. Сил становилось всё меньше и меньше... Еле-еле выкараб-калась из ямы, сбросила часть сосновых веток в её распахнутый зев, спрыгнула туда вновь, аккуратно застелила лапником дно могилы... Затем, подтягиваясь на руках, выползла на поверхность»...
Плач Старухи это своеобразная эпитафия к судьбе надломленного поколения, родившегося сразу же после Великой Победы, которое так и не смогло «вписаться» в обстоятельства новой жизни 90-х.
Есть в книге ещё один «Плач» страдания истерзанной различными невзгодами деловой женщины, попавшей в типичную для России «разборку меж своими». Речитатив героини, избитой её мучителем, возникает из пограничного состояния то ли бреда, то ли циничной реальности, и это страстное бормотание тоже положено на музыку, как бы знаменуя муки рождения нового, едва угадываемого «делового» сословия России. «Оперный» вариант «дуэта жертвы и палача» читатель может прослушать в записи на диске, приложенном к этой книге.
Надо заметить, что трилогия Кинг имеет чётко выраженную «географическую» составляющую. Если первая книга повествует о превратностях иммиграции, о трудном опыте «покорения Америки» русскоговорящими семьями, которые перебрались сюда на постоянное место жительства в середине 90-х, то второй роман это своеобразное объяснение мотивов подобных массовых перемещений: общество на постсоветском пространстве ещё не пришло к цивилизованнывм нормам, поэтому и выживать в подобных обстоятельствах очень непросто. Третья книга, «Мачехи», столь же «интернациональна» по духу, и вдумчивый читатель вслед за автором сделает много «сердца горестных замет».
Но вернёмся к «Отшельнице»... Виктория Кинг сумела убедительно показать, что современная Россия, как это ни прискорбно всё тот же «Мёртвый Дом», о котором писал ещё Достоевский. Думается, будь жив великий писатель, он нашёл бы немало ситуаций и прототипов в «Отшельнице», чтобы с печальной мудростью и тревогой объяснить нам, сегодняшним, почему Россия всё плачет и плачет...
Елена Констанц,
директор Новокузнецкого Литературно-мемориального Дома Ф.М. Достоевского,
апрель 2005 года.
Пролог
Самолёт задержали на целые сутки Новосибирск затянуло туманом. Погоде было всё равно, что на дворе уже новое тысячелетие и третий год нового столетия она капризничала. Ничего не оставалось, кроме как скоротать долгие часы ожидания за нехитрыми занятиями.Натянув поплотнее шапку на уши, я отправилась на поиски подарков, благо по всему городу да что уж говорить, по всем городам России! словно лоскутные одеяла, раскинулись барахолки. А на улицах можно увидеть бабушек, продающих, кто что может. Им-то не приходится капризничать, им капризы противопоказаны самой судьбой, они самым доступным образом добывают себе пропитание.
Словом, привезти какой-никакой сувенир я смогу, а то возвращаться из командировки с пустыми руками вроде не положено. Впрочем, я сама себе такой закон придумала: где бы ни оказалась, всегда покупаю сувениры для памяти, раздумий или душевных сожалений, если командировка не удалась.
На такси добралась до ближайшей толкучки. Пошла по рядам, оценивая, откуда что навезено: Китай, Польша, Эмираты. Тряпки, тряпки, ещё раз тряпки... Ничего подходящего.
Неожиданно увидела между прилавками, прямо на земле, на расстеленных газетах, книги. Дряхлая бабуля продавала их на вес – видавший виды «безмен» лежал рядом. Пригляделась и ужаснулась...
Вспомнилось, как за такими книжками сама «охотилась» по молодости. Купить, вернее, «достать» была мечта той поры, да что там купить, хотя бы взять у кого-нибудь почитать, и то счастье. Потом, когда удавалось добыть желаемое, передавала друзьям буквально из рук в руки, и то с опаской: как бы не потрепали, не потеряли...
А тут, надо же сплошная классика! Честерфилд «Письма к сыну», Пастернак, несколько томов из собраний сочинений Чехова, «Белая гвардия» Булгакова... До чего же народ у нас изобретательный, на килограммы литературу распродаёт. А что? Занимательно, а, может, и выгодно.
Взгляд задержался на толстой книге в тёмно-синем коленкоровом переплёте с золотыми буквами: «Мифы и легенды Древней Греции». Почему-то сердце тихо засаднило...
Непонятно, в связи с чем, но мне стало жалко себя, свою жизнь и эту вот книжку...
«Наверное, бабуля собственную библиотеку распродаёт, на кусок хлеба наскрести», подумала я и участливо спросила:
- Бабуленька, книжки, поди, из вашей личной библиотеки?
- Да что ты, милая! Я таких книг отродясь не читала, да и некогда было! Сама знаешь, на нашем веку старикам досталось под завязку, да и сейчас умереть спокойно нельзя. Похоронить денег не хватит. Нет, книги не мои, одна старуха мне их по дешёвке продала, ей на панихиду в Никольской церкви деньги были надобны, вот она меня и уговорила, сказала, что за них я тыщи выручу много больше, чем я ей, бедолаге, ссудила. Да только никто их у меня не покупает, ин-тересу на литературу у людей нонче нет. Может, ты что купишь, выбирай, ну хоть пару килограммов? А?! Сделай милость, а то замёрзла совсем, до костей пробрало...
- Я бы с радостью, только мне лететь на самолёте, они же тяжёлые, а с багажом мороки не оберёшься. Уж извините, не могу...
- Ну, как знаешь, проворчала бабуля.
И я двинулась дальше по рядам, трогая заморские шмотки. Но, несмотря на мой отказ купить книги, нечто завораживающее тянуло назад, к разметавшейся на газетах куче книг, к этому сонму истерзанных, искромсанных душ и судеб, истории которых были напечатаны чёрным по белому и затянуты в обложки разного цвета и качества..., продающихся... по килограммам, как мясо или молочные сосиски. Просто бред какой-то, наваждение. Вот именно, если старуха не продаст книги, то не купит себе и куска хлеба, не то что сосиски. Не пройдя и двадцати шагов, я развернулась и опять подошла к ней.
- Милая ты моя, вернулась-таки?! с волнением спросила бабушка. Ну, ка-кие тебе приглянулись?
- Только одну книгу куплю, вот эту, указала я на мифы Древней Греции, ре-шительно сунула несколько сотенных старухе, схватила книгу и резко зашагала в сторону выхода. Меня трясло. Судорожно я пыталась запихнуть книгу в сумку. Коленкор обложки ледяной, но казалось, что даже через кожаные перчатки повер-хность книги обжигала. В голове промелькнуло: «Бедная ты моя, замёрзла», это я говорила с книгой. И правда, в воздухе запахло снегом. «Наверное, мороз к утру грянет, и снег пойдёт. Зима...».
Вернувшись в переполненный аэропорт, я с трудом нашла свободное место. Жёсткое неуютное кресло не позволяло расслабиться, и я решила полистать купленную книжку. Ждать вылета больше двадцати часов, надо же чем-то заняться.
Книга сама собой раскрылась на тринадцатой странице, на первой главе «Происхождение мира и богов».
Начало абзаца звучало сурово и просто: «Вначале существовал лишь вечный, безграничный, тёмный Хаос. В нём заключался источник жизни. Всё возникло из безграничного Хаоса весь мир и бессмертные боги».
Фраза идеально подходила к моему внутреннему состоянию. Без конца пытаюсь в хаосе собственной жизни найти новое начало, идею, дело чтоб в конце концов найти мир в душе... А уж с богами у меня вовсе напряжёнка: то поставлю кого-нибудь на «пьедестал», то сброшу...
Отвлёкшись на какое-то время от чтения, глянула на титульный лист и нашла посвящение, написанное наискосок крупным, размашистым, но каллиграфи-ческим почерком: «На память Дашеньке Белоцерковской от горячо любящего папы», подпись и дата 24 декабря 1960 года. Это сочельник, самый канун Рождества. Но в России тогда ещё не существовало такого праздника... Наверное, книга подарена просто в день рождения... Был испечён торт, уют и тепло дома, ласковые, любящие взгляды освящали этот особенный для девочки день. Она радовалась, листала книгу, которую ещё предстояло прочесть, заголовки сулили сказочные происшествия. Потом минули годы, и этот день канул в прошлое, да и всё былое стало мифом.
Теперь эта книжка с барахолки в моих руках, в холодном гулком зале ожидания аэропорта, где мятущиеся, уставшие, возбуждённые люди вряд ли помнят о богах и героях Древней Греции, а, может, и вовсе о них не слышали... Отогнав мимолётные размышления, вернулась к первой главе и углубилась в чтение.
Неожиданно, когда я перевернула очередную страницу, меня ошеломила догадка...
Моему удивлению не было предела: между строчек типографского набора вязью струились мелко начертанные дневниковые записи. Мой взгляд зацепился за строку из текста мифов Древней Греции «Высоко на вершине Олимпа царит Зевс»... Скользнув взгядом вниз, я ухватила таинственную вязь и начала читать, постепенно пытаясь вникнуть в забытый мир чьейто жизни, повествование о которой захватило меня с первого же слова: «отец»...
Читать роман Виктории Кинг “ОТШЕЛЬНИЦА”
