Кто под месяцем страдает, кто под Буддой, под крестом , звездой Давида,
Ну а после - изнутри съедает зависть , злость , коварство и обида.
Как по снегу оставляют своих лап немытых след и отпечатки,
Как по небу облака , летают мысли их – космические взятки.
Их пакуют по ночам , Богам отправить чтоб , в дешёвые конверты,
И кумирам , не дороже , от щедрот дают такие же советы.
Словно чайник испарают над собой свои значительные мысли,
А продукты за окном покрылись плесенью, завяли и прокисли.
Не гнушается никто на этой сцене опускаться ниже рампы ,
Цель пути определяет , остальное всё , конечно же , до лампы.
Жертва к жертве примыкает , как в стене кирпич идёт в рабочей кладке,
Вы Богов менять спешите также часто , как меняются прокладки.
И не тех здесь судьи судят , и не тем здесь уваженье и почётность,
Норма в семьях и в работе - всё губящая фальшивая отчётность.
На бездушие чертей там поливают мерзко - ласковым сиропом
И несутся вслед за ними , без оглядки и воинственным галопом.
Боль , посеянаая рядом , не своя и тем , кто сыты , даже в радость ,
Их наследственная страсть - шагать по трупам ( у вампиров кровь за сладость).
Я мозги свои взрываю этой чёрною гниющею начинкой
И осколки собираю , зачерпнув из жирной лужи их корзинкой.
Не преемлем ход событий , и герои , и сценарий , да и Автор,
Может спрыгнуть мне со сцены , но не дал команды «Экшн!» оператор.
Никому не нужен подвиг , в повседневности забыт давно Матросов.
И курю я на горшке своём обычном , как обычно , папиросы.
В клубах дыма растворяюсь , плохо я играл совсем чужую пьесу,
И от жизни отгородят , те кто дышат , меня мраморной завесой.
