Дмитрий Быков: Что делать Северной Корее? Ей ждать, что лопнет Ким Чен Ын.
А что нам делать тут, в России? Примерно то же, что и ым
Известный российский поэт, писатель, журналист Дмитрий Быков опубликовал в "Новой газете" свое новое стихотворение "Стансы", посвященное последним событиям в России.Известна сделалась причина
(хотя из зарубежных пресс)
той странной хвори Ким Чен Ына,
из-за которой он исчез.
Корейский лидер, к сожаленью,
от многих доблестей устав,
ужасно склонен к ожиренью
и повредил себе сустав.
Тридцатый год героем прожит,
но он настолько бурно жил,
что с сентября ходить не может.
Ходить ему мешает жир.
Порвал он пару сухожилий,
смутив корейские умы.
Его в больницу положили
и не отпустят до зимы.
Еще вчера писала пресса —
поскольку слухам нет конца, —
что он набрал побольше веса,
чтоб стать похожим на отца,
и политологи о том же
писали, сдвинувшись вконец,
но он уже гораздо толще,
чем в те же годы был отец.
Сегодня кончилось вилянье.
Известно стало, как ни жаль,
что это страшное влиянье
такого сыра — "Эмменталь".
Ужасный случай, я считаю,
и плана западного часть!
Ын пристрастился к "Эмменталю",
еще в Швейцарии учась.
Продукт швейцарских сыроварен,
тугих коров и полных рук, —
он тем особенно коварен,
что привыкаешь как-то вдруг.
Проходят дни, в глазах мелькая, —
но обжигает, как огнем:
не можешь жить без "Эмменталя"!
Все время думаешь о нем!
Когда вернулся он из Берна
в Пхеньян, в уютный свой домок, —
ему настолько было скверно,
что он на рис смотреть не мог.
Он вел народ зимой и летом
в коммунистическую даль,
а из Швейцарии при этом
все время слали "Эмменталь"
в его секретную обитель.
На всю Корею Ким Чен Ын —
его единственный любитель,
поскольку ест его один.
Борец, страдалец за идею,
печальный символ здешних мест —
он ест один за всю Корею,
а больше там никто не ест.
Он правит ядерной державой —
друзьям на страх, врагам на смех, —
и этой западной отравой
один питается за всех.
Его стремления не праздны.
Распространяясь в ширину,
он принимает все соблазны
один за нищую страну —
чтоб Запад сырно-шоколадный
не съел Корею изнутри.
Возьми портрет его парадный
и в тихом ужасе смотри,
насколько тесно занят холст им.
Страдалец — ясно и ежу.
Не мне ли знать, как трудно толстым?!
(Но я пока еще хожу.
Насколько легче мне, еврею,
частушкописцу, хохмачу:
он жрет, герой, за всю Корею —
а я тогда, когда хочу!)
Теперь-то, мирные народы,
вам станет ясно, почему
у вас забрали все свободы,
и экспортную ветчину,
и избирательное право,
и все попутные права —
и вы коряво и гнусаво живете,
как растет трава?
Терпите все в покорстве долгом —
державный бред, бесплатный труд,
а у кого остался доллар —
потом и доллар отберут.
Конечно, взгляды ваши разны,
но все вы тут — бессильный класс;
и все затем, чтобы соблазны
пришли не к вам, не через вас!
Чтоб вам не выпало несчастья —
ведь вы безвольны испокон, —
все на себя взяло начальство:
свободу, недра и закон.
Содвинем праздничные чаши
за старину, за ширину!
Тут все права сложились наши
в их вседозволенность одну;
все наши углеводороды,
а также золото, и сталь,
и перспективы, и свободы —
они едят, как "Эмменталь".
Теперь, исправно подъедая
потенциал родных долин,
они уже без "Эмменталя"
не могут жить, как Ким Чен Ын,
и чтоб народ не задымился,
богатство праздно истребя, —
они тяжелый грех мздоимства
опять же взяли на себя,
чтоб мы очистились скорее,
по их заветам ключевым…
Что делать Северной Корее?
Ей ждать, что лопнет Ким Чен Ын:
не стану снисходить к деталям,
приметы времени — пустяк,
но кто отравлен "Эмменталем",
тот неизбежно кончит так.
И если б вы меня спросили —
скажу: попался Ким Чен Ын.
А что нам делать тут, в России?
Примерно то же, что и ым.
Как запреты приближают катастрофу россии
Запретительные меры особенно популярны во времена, когда нет другого способа продемонстрировать свою лояльность – просто потому, что в стране ничего не делается. Обычно-то преданность демонстрируется работой на общее дело, но какой осмысленной работы можно ожидать от институтов, чья деятельность построена на сугубой имитации? От Госдумы, например, или от телевидения, которое вместо информирования давно занимается лобовой пропагандой и грубым враньем? Поэтому они и запрещают – больше им никак не обозначить свою полезность.
Вот депутаты от ЛДПР, например, хотят убрать алкогольную продукцию с глаз долой. Им кажется, что, если люди не увидят перед собой водки, так они и не выпьют. Ясно же, что они пьют исключительно от вида алкоголя, а не оттого, допустим, что зарплата у них за три месяца на треть обесценилась. От зарплаты они только поддерживают Путина, вот уж и стопроцентно, а пьют только потому, что иногда на витринах видят водку.
Все это очень разумно, и я бы сам за то, чтобы убрать с витрин алкоголь, как уже убрали сигареты. У некоторых наших людей действительно есть странное свойство – они не помнят о том, чего не видят. То, чего не показывают по телевизору, не существует. К счастью, таковы далеко не все наши сограждане, а лишь та их небольшая, самая внушаемая часть, на которую и опирается нынешний лидер. Их мало, но именно их почему-то особенно упорно выдают за народ. Конечно, когда им по разным причинам перестанут показывать нынешнюю власть, они стремглав забудут и о ней. Так что опираться на них не очень расчетливо. Но главная причина, по которой ничего не надо запрещать, – другая. Ясно же, что пик запретительной активности приходится обычно на кризисные времена, когда в воздухе уже пахнет переменами. И значит, очень скоро все эти запрещения отменятся. И палка перегнется в другую сторону. И это уже катастрофа.
Если сегодня нельзя даже обсуждать местное самоуправление, чтобы не получить обвинение в подрыве территориальной целостности, – завтра трендом эпохи станет федерализация. Если сегодня строжайше запрещен мат в кино и книгах – завтра он будет основой повседневного общения. А если сегодня убрать с витрин алкоголь, запретив торговать им после десяти и не продавая людям младше 21, – завтра алкоголь станет символом свободы и демократии. Я бы и сам не против сухого закона, потому что не пью. Но я помню, что сухой закон впервые в российской истории был принят в 1914 году и что на улицах Петрограда три года спустя все решали именно пьяные матросы.
Помните, господа: чем больше вы запретите сегодня, тем больше само собой разрешится завтра. А я очень не хочу, чтобы языком будущей России, свободной от военной истерии и тотальной лжи, стал пьяный мат.
Но к этому идет, причем быстро.
