Стихотворения из книги «ДЕВЯТЬ ПОЛНОЛУНИЙ»
Перевод с латышского Юрия Касянича
ШЕЛЕСТ
когда-то боги были деревами
их нынче не видать нигде
но шелест их как прежде слышен
ВАРВАРЫ
все люди в этом мире братья
и только варвары в нем чужаки
они таранят наши римы они стирают наши рифмы
они тиранят наши чувства
они едят наш хлеб
и наше пьют вино
усвоив нашей жизни соль
мы не заметили
как стало их бессчетно много
что именно они отныне братья в мире
где мы,
люди,
будучи не в силах есть их хлеб
их вина пить
и постигать их жизни соль
лишь чужаки
и оттого мы стали нетерпимо
таранить их римы стирать их рифмы
и ранить их чувства
ЧЕРЕЗ ЛИВОНСКИЕ ПОЛЯ
«Через ливонские я проезжал поля...»
Ф.Тютчев
Как щедро горизонт лесами вышит!
Как много здесь лугов, хранящих зелень!
И почему люблю родную землю
тогда, когда ее же ненавижу?
Бреду я по стерне сырой и дикой
под небом, что терзают ветры снова.
Как много дорогого здесь, родного...
Чужого,
что я тщусь узнать сквозь дымку.
Сто глаз в меня вперяют рек изгибы,
с вершин за мной подглядывают горы
за каждым шагом с отчужденьем горьким.
Как будто в топях, я в оковах гибну,
обвившихся змеей вокруг лодыжек,
что среди вод муку печали мелет.
И огоньки, блуждая, светят еле
там, где ветра неприбранные дышат.
В час одинокий, когда сумрак ляжет
на сердце, я хочу хотя бы стоном
иль шепотом, что в горле тонет,
ввысь прокричать: «Кто встал над нами стражей?
И кто всех нас, живых и мертвых, прочно
свивает воедино в узел плотный?»
Я – кровь от этой крови, плоть от плоти
земли моей,
и в неотбитых почках
давно скопилась ненависть слепая
и вечная глухой любви покорность.
И одиночество свое, как корку,
я прикушу, бессильно улыбаясь.
ВЕСТНИК
он сам уже и не припомнит
как много насмерть загнанных богов
как будто павших бездыханно скакунов
он поменял в пути
неся народу своему
весть долгожданную о счастье
бессчетно солнц и лун
угасло в небесах
за годом год летели быстро
и своему народу в одержимости неся
весть долгожданную о счастье
он без малейшего сомненья
менял в пути своих богов
когда ж он наконец добрался
сойдя с дымящейся и потной
спины последнего исхлестанного бога
он ужаснувшись понял
что был нежданным в своей отчизне как проклятье
и что народа
которому он нес
желанную о счастье весть
уже в помине нет
и он упав ничком
стал пеплом
ЛЮБИМАЯ
Я зачерпнул тебя в колодце
и нежно нес домой,
но только семь шагов я сделал,
как ноги заросли листвой.
Тебя замешиваю в тесто
я целые полдня,
не замечая, что упала
в муку и тень моя.
Тебя в печи я выпекаю.
Наполнен жаром дом.
Тебя притихшими глазами
я надкусил тайком.
И так любил тебя, что память
растаяла, как облака.
Всю зиму надо мной смеялись
за печкой полтора сверчка.
ЗАМОК ИЗ ПЕСКА
воздвигнут замок жизни нашей
из крепких времени развалин
из угасающих пейзажей
что золотыми называли
из сполохов былого счастья
что осветили наши лица
из догоревших углей страсти
что в сердце ранами дымится
из слов что в шутку мы роняли
но так всерьез что кровь застыла
из тихой мýки и печали
что как снегами нас укрыла
из жизни: чьи дары и иглы
достойно примем мы не споря
что год грядущий нам воздвигла
как замок из песка у моря
ФЛЮГЕР
с тех пор как больше нет тебя
остановились и луна и солнце
не движутся небесные светила
и некому их с места сдвинуть
или толкнуть их в нужном направленье
один я в этом мире словно флюгер
но больше не верчусь туда-сюда
ведь уходя
с собою унесла ты ветер
ПОСЛЕДНИЙ ОСЕННИЙ МОТЫЛЕК
– Куда ты, белокрылый мотылек,
куда зовешь, смиренный мой Вергилий?
– Туда,
откуда нет назад дорог,
туда, где свет дневной уже бессилен,
где лето жизни сброшу на песок,
как плоть, что износил, пока паромщик
немой, махнув, не позовет меня, итог
подбив рукою роковой…
– …куда наощупь
кладут один-единственный обол,
что заработать так и не сумел я.
Что ж, мотылек, пока я не ушел,
бери все, что осталось от меня, и смело
неси на легких крыльях в темноту,
что, милосердная, меня ласкала,
где вечность целую передохнуть,
мне кажется, опять пора настала.
ПОКА
до пояса раздевшись ветер
на склон взбегает бесшабашно
пока ты, смерть моя, жива
мне за себя не страшно
вот птица облетает лес
на небе росчерк карандашный
пока ты, смерть моя, жива
мне за себя не страшно
тьма ночи как водоворот
но все ее надежды зряшны
пока ты, смерть моя, жива
мне за себя не страшно
рассвет в стальные сапоги
обулся встав над пашней
пока ты, смерть моя, жива
мне за тебя не страшно
НОЧНОЙ ГОСТЬ
Я – гость ночной на свете этом,
стремительный, как мотылек,
что промелькнет дыханьем светлым
сквозь сумрак, близок и далек,
как шелест, нежный и нездешний,
что, в слове высказан, умрет.
…как в пальцах вздрогнувших надежда,
чей пепел ветер унесет.
ЭЛЕГИЯ ПОПОЛУДНИ
мы уже давно ушли
только наши тени задержались
погрузившись в долгую беседу
Электронный вариант книги:
