британское национальное достояние. Фрай отправился в Америку снимать кино о своем в этой самой Америке пребывании. В результате вышел не только фильм, но и книга "Стивен Фрай в Америке". Наблюдательность, остроумие и чисто английское любопытство - все это в ней есть. Фрай проехал все американские штаты и везде погружался в американскую жизнь: скакал на лошади, плавал на подводной лодке, ловил рыбу... И в результате написал об Америке, по большей части неизвестной. Предлагаемый отрывок - показательный пример.
Висконсин.
Основные факты
- Аббревиатура: WI
- Прозвище: Барсучий штат,
- Молочная ферма Америки
- Столица: Мэдисон
- Цветок: Лесная фиалка
- Дерево: Сахарный клен
- Птица: Малиновка
- Танец: Полька
- Девиз: Вперед!
Я просыпаюсь в моем номере маленького отеля в Уэтсби, под одеялом тепло и уютно, и тем не менее что-то внутри меня просто-напросто знает: снаружи стоит убийственный холод. Да, так оно и есть. Прикрепленный к столбику гостиничного крыльца термометр сообщает: -25 градусов. И не забывайте, американцы пользуются шкалой Фаренгейта, а по ней вода замерзает при +32. Стало быть, температура сейчас на 57 градусов ниже точки замерзания - по Цельсию это -31. Холодновато. Этой зимой снега в Уэтсби уже выпало на 88 дюймов, а на подходе новые снегопады.
Когда я выхожу на улицу, тело мое испытывает такое потрясение, что мне остается только смеяться. То есть это я думаю, что смеюсь. На самом деле, как я вскоре понимаю, мои легкие просто давятся замерзшими водными порами, которые я вдыхаю. За все пятьдесят лет, проведенных ими, легкими то есть, на нашей планете, они никогда еще ни с чем настолько холодным не сталкивались. Морозище нынче такой, что замерзает даже снег. Да, сейчас здесь так холодно и так сухо, что, если выплеснуть в воздух чашку кипятка, вода не замерзнет, а просто исчезнет, мгновенно всосанная изголодавшимся по влаге воздухом.
Уэстби - центр округа Вернон, штат Висконсин, - окружен плавными холмами и плодородными землями, по которым разбросаны общины аманитов и потомков тех норвежцев, которые в больших количествах переселялись сюда в XIX веке. Скандинавские имена и атрибутика викингов встречаются здесь повсюду. И то сказать, жить при столь жутких температурах способны только закаленные северяне.
Один из главных продуктов Висконсина - сыр. Обратите внимание, Висконсин именует себя не только Барсучьим штатом, но и Молочной фермой Америки.
К этой минуте вы уже знаете, что я люблю, уважаю, почитаю и обожаю большую часть того, что можно встретить в Америке. Ее людей, города, организации и пейзажи. Здесь так много вещей, обладающих вечной ценностью, обаянием, красотой, качеством.
К сыру это не относится.
Сыра в Америке нет.
Американцы довольствуются совершенно омерзительной оранжевой оплывающей, жирной и клейкой массой - жутковатым, ублюдочным потомством "Мюнстера" и "Чеддера" - да получаемой из нее жидкой субстанцией (похожей скорее на полимер, чем на пищевой продукт), которую они выдавливают из бутылок и которой - я ничего не придумываю, уверяю вас, - прыскают из консервных банок. Сыр, в настоящем смысле этого слова, как и пристойный хлеб, в Америке можно найти лишь в особых местах - как правило, в городах, значительный процент населения которых составляют студенты и люди искусства.
В Висконсине из сыра скатывают шарики, их затем вываливают в хлебной крошке и жарят во фритюре. Что и показывает нам, сколь малое почтение питают в этом штате к основному продукту его экспорта.
Впрочем, и здесь существуют крошечные вкрапления сырной грамотности и уважения к сырным стандартам, места, в которых "кустарные" affineurs* производят сыр, пригодный не только для того, чтобы заливать им, вместо цементного раствора, пазы между плитками уборной. Если мое такси заведется, а заведясь сумеет одолеть заледеневшие, заснеженные дороги, я навещу сегодня одну из таких ферм.
Mirabile dictu**, но такси заводится - простейший поворот ключа, и двигатель оживает. Однако его подвески и рулевое управление не приспособлены к езде по льду, так что, поднимаясь по холмам к месту нашего с ним назначения, мне приходится проявлять чрезвычайную осмотрительность. Красота вокруг невообразимая: прозрачный, как хрусталь, воздух, прорезающие словно бы вылепленный скульптором снег дороги и деревья при них, перегруженные им настолько, что я боюсь, как бы вибрации, создаваемые моим такси, не заставили их сбросить на меня свое бремя.
И наконец, я добираюсь до самой совершенной из посещенных мной когда-либо ферм. Из ее большого амбара доносится блеяние тысячи совсем недавно родившихся ягнят, требующих молочка.
Бренда Йенсен, которая управляет этой фермой вместе со своим мужем, Дином, немедля приспосабливает меня к делу. Состоит оно в том, чтобы крепить то, что именуется "доильными стаканами" электрической доилки, к овечьим соскам, а это не так легко, как может показаться. Пожалуй, легче было бы проткнуть, против его воли, и украсить подвесочками соски Майка Тайсона. Овцы отчаянно нуждаются в дойке: когда они выстраиваются передо мной на доильной площадке, я вижу, что вымя у каждой раздулось до того, что на нем рельефно набухли толстые вены. Они страдают, и я проникаюсь состраданием к ним.
Но насадить доильный стакан на сосок? Я стараюсь изо всех сил, и мне даже удается подсоединить к доилке шестерых овец, однако при моих темпах ко времени, когда я опустошу последнее вымя, настанет пора вечерней дойки. Впрочем, чертовы овцы сами же в этом и виноваты. Создается впечатление, будто им приходится, точно какому-нибудь экзистенциалисту с rive gauche***, каждое утро воссоздавать себя заново, и потому ни одна из них и понятия не имеет, что с ней было вчера. Ей очень хочется, чтобы ее подоили, однако она не помнит о том, что металлический доильный стакан не только не враг ей, но друг, который не принесет ей и ее вздувшемуся вымени ничего, кроме облегчения. Что же, таковы испытания, выпадающие на долю всякого интеллектуала с Левого берега. Дело либо в них, либо в том, что любая овца - просто-напросто редкостная дура.
В награду за мои труды Бренда отводит меня в ту из надворных построек, где совершается изготовление сыра. Вот с размешиванием сливок и добавлением в них сычужного фермента, запускающего процесс брожения, я справляюсь легко. И мне дают даже попробовать здешний замечательный сыр.
Тракторы, да и вообще большая часть современной техники на ферме Бренды не используются. Она предпочитает моторизованному транспорту телеги и сани с запряженными в них лошадьми, и в пользу этого предпочтения можно сказать очень многое. Заметив в поле двух ослов, я спрашиваю:
- Это тоже работники?
- О да, - отвечает Бренда. - Секьюрити.
Оказывается, ослы отпугивают койотов, волков, людей - всех и всякого, кто приближается к ферме ночью. Все, что требуется ей для обеспечения безопасности скота, это два осла-охранника, вполне заменяющих собой патрули, изгороди под током, телевизионные камеры и собак.
Затем я еду в санях на соседнюю ферму аманитов, чтобы забрать у них излишки молока. Двое тамошних мужчин помогают мне погрузить в сани бидоны. Вы, наверное, гадаете, почему здесь нет их фотографий. Аманиты, члены обладающей строгими правилами религиозной секты, которая ведет свое происхождение от немецких и швейцарских меннонитов, отвергают электричество, телефоны и - в особенности - фотографию. Мне они представляются очаровательными, дружелюбными, занятными и добрыми, куда более живыми и веселыми, чем должны быть, как мне казалось, люди, живущие на патриархальный манер: без систематического образования, телевидения, радио, интернета и автомобилей. Аманиты говорят на немецком диалекте, мужчины их носят бороды, но не усы (странность, разделяемая ими с некоторыми мусульманами-фундаменталистами), а одежду они для себя делают сами, как сами же строят свои дома и хозяйственные службы. Деревня их поразительно красива и до жути безмолвна.
Бренда и Дин говорят мне, что соседи они идеальные - добрые, услужливые, сильные, но также и сдержанные, скромные, нисколько не назойливые.
Эта часть Висконсина - одно из немногих посещенных мной в Америке мест, жизнь в которых выглядит даже более простой и традиционной, чем в самых глухих уголках Европы. И первое из посещенных мной в Америке мест, где делают сыр. По этой и только по этой причине оно получает в моем сердце постоянную прописку
