Оккупированный СССР: дневник немецкого архитектора

Немецкий архитектор Рудольф Волтерс в 1932-33 гг. принимал участие в индустриализации СССР. Спустя 10 лет он вернулся в СССР, оккупированный его соотечественниками, чтобы восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Но его дневник – это не только производственные, но и военные и этнографические записки.

Архитектор Рудольф Волтерс в 1932–1933 гг. он в качестве иностранного специалиста один год проработал в Новосибирске, а по завершении контракта совершил путешествие по Советскому Союзу. Вернувшись в Германию весной 1933 г., Волтерс написал книгу «Специалист в Сибири». Она вышла двумя изданиями в Берлине в 1933 и 1936 гг. В ней он описывает все стороны советской жизни, с которыми ему пришлось столкнуться.
Вскоре после возвращения в Германию Волтерс стал ближайшим сотрудником своего близкого друга и однокашника по Берлинскому техническому университету, знаменитого архитектора Альберта Шпеера. В числе прочего Шпеер возглавлял во время войны и Организацию Тодта, занимавшуюся строительством на оккупированных Германией территориях. Россияне почти ничего не знают о грандиозном плане немецкого восстановления хозяйства на оккупированных территориях СССР. Фактически речь тогда шла о новой индустриализации.

В 1942-1943 гг. Волтерс в качестве высокопоставленного сотрудника Организации Тодта совершил несколько инспекционных поездок по занятым немцами советским территориям. Во время этих поездок он вёл дневник. В 1980 г. эти записи были опубликованы в Германии. Русский Дом в сокращении приводит эти записи.

31 мая 1942 г.

В 10 утра отъезд из Лемберга (Львова – БТ). Через Тарнополь по транзитной дороге IV мимо Волочека на русской границе.

На нашей дороге, ДГ IV, повсюду с большим напряжением идёт работа. Под командой немецких сотрудников Организации Тодта находятся ненемецкие бригады. На первом месте по качеству стоят команды евреев. Как нам докладывали, они работают, частью добровольно, по две смены подряд. Они знают, о чём идет речь… Среди русских военнопленных можно увидеть самые различные группы: хорошо выглядящие мужчины украинского или русского происхождения, но гораздо больше (и намного) – перемешанные варианты всех азиатских рас, такие, какими их можно увидеть в еженедельной хронике.

Эти команды охраняются украинской милицией или литовской и латвийской полицией. Но основной контингент рабочих представлен украинскими женщинами и девушками. Руководители работ характеризуют их как очень исполнительных, прилежных и привычных к работе. По рабочим качествам они стоят выше мужчин. Женские команды даже внешне производят очень отрадное впечатление: чистые цветные платки и платья, часто снежно белые головные платки! Почти все женщины босые, и удивительно, с какой энергией они вдавливают голыми ногами лопаты в плотную землю. Проезжающие немецкие колонны повсюду радостно приветствуются. И народ, предлагающий по сторонам дороги яйца, цветы и редиску, кажется настроенным очень дружелюбно.

2 июня 1942 г.

В 7 утра отъезд из Новоукраинки. Нам предстоит длинный путь на Днепропетровск. Через Кировоград на Кривой Рог. Опять хорошая летняя погода. Я еду с руководителем группы профессором Бругманом, городским советником по строительству из Нюрнберга, который подробно рассказывает мне о своих задачах и своей работе.

В конце прошлого года фюрер возложил на «строительный штаб» Шпеера введение в строй железной дороги в регионе Украины. Шпеер назначил Бругмана руководителем подразделения на месте, в то время как д-ру Фрэнку были поручены организация снабжения и координационная работа в Берлине.

В январе Бругман прибыл в Днепропетровск, где оборудовал штаб-квартиру в своем вагоне. Сразу после начала работ господин Шпеер лично прибыл в Днепропетровск, чтобы привести всё в движение.

Положение на железной дороге было тогда просто катастрофическим. На главных участках двигались тогда иногда только 4 поезда в сутки, что представляло собой всё возрастающую угрозу для армии. Пути на вокзалах время от времени покрывались льдом и выходили из строя. Снабжение водой на перегонах не было ни в коем случае достаточным для немецких локомотивов. Приём воды на один локомотив на немногих имевшихся пунктах длился иногда до одного часа. Немецкие локомотивы оказались в русском климате чересчур сложными и капризными. Оборудования для загрузки угля и выгрузки шлака было недостаточно. Поворотных кругов и ангаров для локомотивов не было, либо они были разрушены. Точно так же были разрушены всё служебное оборудование и мастерские.

Немедленно были начаты необходимые работы, установлены разборные ангары для локомотивов, водонапорные башни и колонки, конструкции которых в основных деталях Шпеер разработал сам. К счастью, был обнаружен подземный склад больших ёмкостей для бензина, которые можно было использовать как водонапорные башни. Все время возникали большие и малые трудности. Особой проблемой оказалось смягчение воды для локомотивов.

К этому надо прибавить перешивку путей, которая, как и все прочие задания, смогла быть выполнена в сроки, несмотря на все зимние проблемы. Вместо тогдашних 4 поездов сегодня по всей транзитной дороге через Украину ежедневно идут 40.

К самым важным и трудным задачам строительного штаба относятся железнодорожные мосты. Здесь русские тоже проделали исключительно основательную разрушительную работу. Стальные конструкции больших днепровских мостов после взрывов оказались в воде и перегородили проход судам. Эти заграждения могли стать еще большей угрозой во время ожидаемого весной ледохода. Для устранения искореженного металла были присланы с Атлантического побережья водолазы, которые подо льдом резали подводными резаками конструкции на куски, чтобы ликвидировать подводные препятствия…

Строительство больших мостов было передано повсюду немецким фирмам, в то время как многочисленные маленькие мосты строились под собственным руководством Организацией Тодта (ОТ).

Особенно важным было восстановление снабжения энергией. Главная из крупных электростанций, находящаяся в Запорожье, была русскими полностью выведена из строя. К осени и эта электростанция после тяжелой работы будет запущена. Уже сейчас работают 2 генератора из 9-ти. Другая большая станция будет восстановлена в Сталине. Кроме того, должен быть запущен ещё ряд маленьких электростанций. ОТ занимается ещё и строительством фабрик. Фабрики боеприпасов, металлургические, литейные, прокатные заводы, ремонтные мастерские для танков и грузовиков находятся в строительстве или скоро уже будут запущены. Недавно в строительную программу ОТ были включены ещё сельскохозяйственные постройки – силосы, ангары, сахарные заводы и консервные фабрики.

3 июня 1942 г.

Бругман везет нас по Днепропетровску. Своим типично русским однообразием он напоминает мне Новосибирск, хотя он кажется более цивилизованным. В Днепропетровске раньше было 900 тыс. жителей, сегодня около 250 тыс. Они также почти без остатка включились в работу для армии и других немецких учреждений, как и всё население занятых нами районов, если оно жило в городе и не хотело голодать.

В качестве вознаграждения украинские рабочие получают кроме завтрака и обеда от 12 до 18 пфеннигов в час.

С гордостью показывает нам Бругман своё новое административное здание, наспех переделанное для этих целей из русского служебного строения. Дом, кажется, хорош. Здесь, наконец, шеф ОТ «Россия-Юг» сможет получить для себя приличную, хотя и скромную квартиру. Дом, в котором он сейчас живёт и работает, примитивно-русский.

К Днепру, за пределами растянутого города, выходит так называемый парк – скопище убогих деревьев на высоком берегу реки, которая по-русски широко катится через просторный ландшафт. Отсюда видны красивые мосты через реку, предмет забот Бругмана. В центре так называемый Восточный мост: железобетонные арки с разрушенной центральной частью. Как нам рассказывали, союзные нам итальянцы в своё время в горячий момент взорвали каркасную конструкцию центрального пролета. Двухэтажный Западный мост восстановлен и используется: нижний уровень – железной дорогой, верхний – остальным транспортом.

4 июня 1942 г.

Едем на Запорожье, ранее Днепрострой. Опять хорошая солнечная погода, широкие пейзажи. Редко мы видим диких животных, только иногда зайцев; очень часто сусликов.

Около 2 часов в Запорожье. Плотина великолепно выглядит в ландшафте. Благодаря плотине Днепр в верхнем течении необычно широк.

Ниже по течению вдали виден железнодорожный мост, пересекающий поток. На другом берегу новый город Запорожье. Большой металлургический завод тоже находится на противоположном берегу Днепра, недалеко от города, который временно состоит из одной широкой роскошной улицы, в свое время запроектированной Эрнстом Маем.

Главный инженер гигантской строительной площадки плотины ведёт нас и рассказывает о разрушениях и восстановительных работах. Во время отступления русские взорвали плотину посередине на ширине 175 метров. 3000 беженцев, которые находились в это время на плотине, были унесены течением. Водяные массы толщиной 5-6 метров падают с 15-метровой высоты через пролом и понижают уровень воды так, что пристань в верхнем течении оказалась на суше, и не хватает давления для вращения турбин. Шлюзы тоже после взрыва стоят сухими, так что судоходство парализовано. Не только плотина, но и механизмы по большей части разрушены. Русские при отступлении отключили центральную смазочную систему, так что машины мгновенно перегревались и загорались. То, что после этого представляли собой машинные помещения, турбины и генераторы, было мастерской разрушительной работой. И сегодня видны потрескавшиеся железобетонные стены, оплавленные железные детали; всё приведено в негодность.

Однако один агрегат уже работает с конца апреля, второй запущен чуть позже, так что станция уже может вырабатывать 20 тыс. киловатт. Из 9 турбин большинство будет осенью запущено. Раньше максимальная мощность станции достигала 500 тыс. киловатт, минимальная, при низкой воде, – 100 тыс.. Остальные днепровские электростанции до отступления имели суммарную мощность в 4 раза больше, чем запорожская.

Особенно трудная задача для руководителей строительства – восстановление разрушенной плотины, через отверстие в которой вытекает под огромным давлением масса воды высотой 5 метров. Странным образом, русские не сделали спуск для воды, такой как у всех плотин; поэтому его следовало сначала построить, чтобы осушить плотину для восстановительных работ. Для этого в боковых, целых частях плотины были пробиты несколько штолен приблизительно 5 на 5 метров и длиной 35 метров, вплоть до наружной облицовки плотины с верхней стороны. Трудность состоит в преодолении последних 2 метров бетона. Для этого разработана следующая процедура: там, где штольни позднее выйдут к воде, сверху будут спущены затворы, которые потом будут прижаты давлением воды к отверстиям в плотине и перекроют их. Затворы состоят из шаровых сегментов 5 на 5 метров с оболочкой в 20 сантиметров толщины, монтируемой из металлических рам. Прежде чем будут взрывами окончательно пробиты отверстия в бетоне, в нем проделываются меньшие отверстия для спуска воды, чтобы проявилось давление на сегменты. Когда все десять штолен будут закрыты с верхней стороны плотины, бетонные затворы начнут медленно тянуть вверх и спускать таким образом воду. Уровень воды упадет, основание пролома в плотине станет видимым, и его можно будет бетонировать.

Ведущий инженер доктор Смелниг, который ведет нас по стройке, полностью захвачен своим делом. И здесь транспортные проблемы; всё нужно сюда везти, не только машины немецких фирм, но также камень и цемент для плотины. Цемент везут баржами из Румынии через Чёрное море и Днепр и доставляют прямо на электростанцию. Гравий и щебень для железобетона добывают в имеющемся неподалеку большом карьере, который мы осматриваем и который был разработан еще фирмой Крупп-Грузон. В карьере добываются и огромные гранитные блоки.

Весь комплекс, плотина и электростанция, был запроектирован немцами, оборудован частично американцами и построен при их консультациях и русском руководстве. В деталях работа скверная. Железобетон уже внешне производит плохое впечатление; арматура местами свисает из бетона, на необработанной поверхности которого там и тут уже 10 лет держатся куски деревянной опалубки. Пульты управления и прочие электрические устройства, как рассказывает нам ведущий электроинженер, таковы, что в Германии их оценили бы как самую плохую ученическую работу.

Вечером мы переправляемся на пароме через реку, чтобы посмотреть город Запорожье. Здесь тоже безысходная картина нового русского города из цемента. Ясно видна разница между работами немца Мая и работами русских. От «вещественности» русские скоро отказались и обратились к доморощенному классицизму, который здесь дал очень странные побеги. Античные формы часто до неузнаваемости изувечены или применены без всякого понимания.

5 июня 1942 г.

Обратный путь из Днепропетровска в направлении Харькова на Красноград, самую западную точку большого котла, в котором в эти дни русские были разбиты. Дальше на Полтаву. Восхитительный город с классицистическим представительным центром. Просторная круглая площадь, окружённая свободно чередующимися, высокими и низкими, выкрашенными в белый цвет старыми губернскими зданиями, тут и там украшенными колонными портиками. В одном из этих зданий резиденция генерал-фельдмаршала фон Бока и штаб группы армий «Юг». На площади, на ступенчатом каменном постаменте стоит почти скрытая зеленью колонна Победы, увенчанная орлом. Отсюда во все стороны расходятся главные улицы, одна из которых ведет к лежащему вдали старому монастырю.

17 октября 1942 г.

Профессор Бонвитч, заместитель Бругмана, сопровождает нас. Бругман дает нам свой открытый «хорьх». Сначала по ДГ IV на Сталино. К сожалению, погода плохая. Холодно, лёгкий дождь. Дорога отвратительная. Мы попадаем на боковые объездные дороги, пробираемся по грязи со скоростью 10 км в час.

В пути Шмелтер, когда не спит, говорит о заработках и производительности. Он хочет путём реорганизации заработков поднять производительность. В ОТ он ввёл единую оплату в 80 пфеннигов в час для всех квалифицированных рабочих, что, возможно, должно стать предпосылкой для будущей единой оплаты в рейхе. 80 пфеннигов выбраны как среднее между 0,68 и 1,08 рейхсмарки (например, 1,10 рейхсмарки в Гамбурге). Шмелтер отказывается при этом признать, что таким образом он вводит повышение зарплаты; поскольку те, кто до этого получали больше чем 80 пфеннигов, получают разницу в Германии как освобожденную от налогов помощь семье.

Большие дебаты вызывает договор на строительство на Востоке в связи с новыми правилами. Шмелтер твердо убежден в том, что в уже имеющейся рабочей силе скрыты огромные резервы производительности, которые можно мобилизовать путем правильных договорных условий. Старый договор на строительство на Востоке – это договор на компенсацию себестоимости. Фирмы здесь, собственно, именно те, кто выигрывает в войне. Они получают обратно всё, что тратят, и к тому же определенную сумму в день на человека за военнопленных, которых они используют. При этом они заинтересованы в том, чтобы с возможно большим числом военнопленных сделать как можно меньше. Здесь, конечно, нельзя обобщать.

18 октября 1942 г.

В Сталине в отряде Дефланда нас ждёт чистая квартира. К сожалению, стало холодно, первый снег. Мы делаем остановку на день, чтобы познакомиться с районом вокруг Сталина. Сначала в отряд Шнайдера. Оберфюрер СА Шнайдер, глава фронтового руководства ОТ, организовал здесь приёмный лагерь для военнопленных. Нас ведут по лагерю, впечатление хорошее. Пленные, попадающие сюда прямо с фронта, проходят обработку против вшей. Сначала их собирают на огороженной территории, и русские офицеры, попавшие в плен раньше, их инструктируют.

Им говорят, что они должны радоваться тому, что попадают в ряды самой большой строительной организации мира – ОТ. За ограждением пленные должны раздеться. Одежда отдельно проходит обработку против вшей. Людей бреют наголо, затем они должны по лестнице спуститься в бассейн и полностью окунуться с головой: балка, под которой они должны пролезть, заставляет их опустить голову под воду, чтобы вынырнуть на поверхность с другой стороны. Потом их направляют во второй бассейн. Робких подбодряют лёгкими толчками палки. Затем запись личных данных и прочей информации; затем одевание… Шнайдер выискивает для себя, естественно, такую рабочую силу, с которой отряд может добиться больших успехов, чем раньше. Они, как нам рассказывают, очень довольны и удивлены таким нынешним обращением, поскольку сейчас нам люди нужны больше, чем в начале Восточного похода.

Шнайдер выбрал среди пленных лучших певцов (среди них оперный певец из Москвы) и составил маленький лагерный хор. Как раз когда мы здесь, хор репетирует для назначенного на вечер товарищеского вечера. Нам рассказывают, что при последней отправке пленных хор на вокзале провожал их песней «Прощание с цыганским табором». В любом случае, военнопленные в прекрасном настроении.

Вечером еду со Шмелтером в отряд Шнайдера, где поёт русский хор: редкое наслаждение. Еще кавказский хор, который тоже исполняет свои песни. Своеобразная смесь из восточной и русской музыки. Бас, баритон и великолепный тенор солируют. Один русский офицер и пятнадцатилетний мальчик танцуют. Оба из московской балетной школы. Я не знаю, что меня больше трогает и удивляет: певцы во фронтовом районе, люди, которые ещё вчера были врагами, или такой человек, как Шнайдер, которого при всех его строительных и снабженческих заботах хватает на такие удивительные музыкальные идеи.

19 октября 1942 г.

Через Макеевку, один из крупных промышленных городов региона Сталино, мы едем на Сугрис, где осматриваем одну из самых больших в Европе угольных электростанций. Разрушения, устроенные здесь русскими, первоклассны. Котельные установки разрушены почти полностью, остальные машины – частично. Взрывные устройства, установленные на мощных валах и могучих цилиндрах, разорвали всё на куски. Трудно поверить глазам. Разрушения ещё страшнее, чем в Запорожье. Котлы можно будет восстановить. Турбогенераторы будут доставлены из рейха.

20 октября 1942 г.

Один день выделяем на осмотр строительства большого моста в Ростове.

Мост через Дон длиной 370 м, два пролёта, каждый по 78 м; высота несущих металлических конструкций – 6,5 м. Строительство началось 18 сентября. С помощью вспомогательных опор были смонтированы над водой большие несущие фермы. Дон в том месте, где строится мост, имеет глубину до 16 метров.

Строительство впечатляет, в первую очередь вид с моста на земляной пандус, ведущий в город; по обеим сторонам все дома разрушены. Срок пуска моста, первоначально запланированный на 25 октября, не удалось выдержать из-за транспортных проблем: здесь, как и всюду, одни и те же беды. На строительстве моста занято 1000 пленных и 700 немцев. Такое невыгодное соотношение объясняется потребностью в квалифицированной рабочей силе.

Под дождём мы едем через сильно разрушенный город Ростов. Целые улицы лежат в развалинах. Только тут и там встречаются годные к использованию дома. Одна из достопримечательностей города – театр, смесь Гропиуса с Мендельсоном. Студентка, которая нас ведёт, объясняет внешний вид театра сходством с огромным трактором.

Профессор Бонвитч, родившийся в России и отлично владеющий языком, переводит во время разговоров с русскими. Мы разговариваем с одной из девушек из обслуги. Как квалифицированная работница высшего класса, она зарабатывала раньше 400 рублей. Отчисления с зарплаты во время войны составляли 200 рублей, в мирное время около 120 рублей. Из них 40 рублей – государственный заём, 15 рублей культурный налог и т. д. За хлеб платили от 1,5 до 2,5 рубля за кг, за обед в рабочей столовой – 60 копеек, за килограмм масла – 40 рублей; материал на платье – 15 рублей за метр. Я убеждаюсь в том, что эти данные полностью совпадают с тем, что я знал по Новосибирску 10 лет назад.

21 октября 1942 г.

Вечером – в Краснодаре, в отряде Херберта. С руководителем работ Гроссом осматриваем большой деревянный мост через Кубань. Гросс был в Краснодаре уже через день после взятия его войсками. От моста до фронта около 15 км. На этом участке стоят румыны. Трудности со снабжением чрезвычайно велики. Хотя немецкая колея проложена до Краснодара, провести сюда поезда получается только с большим трудом. Перроны всегда забиты. ОТ помогает здесь быстро разгружать поезда, когда транспортные части полагают, что это не их дело.

Деревянный автомобильный мост через Кубань был закончен ОТ в максимально короткое время. Работы идут ещё только на подъездных насыпях. И здесь типичное для СССР массовое использование рабочей силы. Пленные используются как «конвейер». С маленькими носилками они идут длинными цепочками мимо копающих людей: движущаяся человеческая лента. По типу мало русских: много татар, монгольские расы, восточные народы.

Город Краснодар лежит в плодородной местности. Люди хорошо одеты и также хорошо упитаны. Особенно это касается женщин. Некоторые части тела настолько сильно развиты, что мы все время обсуждаем, с чем это, собственно, может быть связано. Местные сотрудники ОТ объясняют, что это связано с зёрнами подсолнуха, которые едят женщины и в которых много витамина В.

На Кубани в руководство уже введены и местные техники. ОТ тоже использует местных инженеров и мастеров. Вермахт рекрутирует здесь черкесов и татар в добровольческие части, которые будут использоваться против русских в лесной войне. Как мы слышали, они себя оправдывают. Мы видели некоторые части в немецкой униформе. Они производят впечатление дисциплинированных. ОТ здесь очень трудно вербовать рабочих. Существует приказ фюрера, согласно которому местное население нельзя принуждать к работе.

15 июня 1943 г.

Мы летим над зелёными полями Северного Крыма и пестрой степью Южной Украины, восточнее нижнего течения Днепра к созданному более 50 лет назад немцем Фальц-Файном волшебному оазису в степи. Сегодня усадьба принадлежит рейху и над ней «властвует» генеральный комиссар Фрауенфельд. Лютц Хек (из берлинского зоопарка) организовал здесь свою звериную ферму. Единственное на огромную территорию зелёное пятно с деревьями, прудами и фантастическим животным миром. В огромном открытом вольере – страусы, яки, дикие лошади; стада гну и антилопы в степи. В парке богатый экзотический птичий мир, водяные птицы, которые обращают на себя внимание необычными криками.

24 сентября 1943 г.

Рано утром 26 сентября – в Лугу, на полпути между Плескау и Петербургом. Из-за опасности партизанского нападения мы должны ехать колонной из трех машин.

После получасового визита к командующему армией – обед в казино. За небольшим круглым столом Фрэнк по правую, я по левую руку от генерал-полковника. Он очень любезен, выглядит открытым и весёлым солдатом. Хвалит работу ОТ, в первую очередь строительство дорог, рассказывает об армии и её вооружении. Русская артиллерия имеет двойное превосходство, но ни в коем случае не в качестве. Армия крепка, русская пехота плоха. Передислокация во Францию – безобразие, он и его солдаты хотят оставаться здесь. Мало самолетов и – в первую очередь – миномётов. Испанцы храбры. Но у их офицеров нет такого контакта с солдатами, как у нас. Та же ошибка, что и у итальянцев. «Коалиционная война» – самая трудная. С русскими пленными он в принципе обращается хорошо. Партизаны слабеют. Ситуация с Власовым его не касается. Это политический вопрос, может быть решен только фюрером.

Ходит популярный анекдот: через 50 лет войны на Волхове в воде и грязи – все ещё ни вперед, ни назад. Два старых фельдмаршала с седыми бородами, с палками в руке, закутанные в накомарники встречаются в 1995 г. на волховских позициях. Один спрашивает другого: «А какая у тебя, собственно, гражданская профессия?» – «Школьник!»

27 сентября 1943 г.

Едем на двух машинах в район фронта: от Межно, Сиверской по «внешнему кругу», по свежепостроенной ОТ превосходной дороге в направлении восток – запад, к югу от Ленинграда до Тосно. Затем еще восточнее, в Шапки, на боевые позиции 320-го гренадерского полка 12-й дивизии. Участок находится юго-восточнее большой ладожской дуги, на восток от Ленинграда.

Назад на командный пункт дивизии. Мы расспрашиваем генерала. Лучше ли русское оружие по качеству? Нет, просто оно намного практичнее. Т-34 на этой территории лучше. Автоматы примитивнее, больше патронов в магазине. Тем не менее наши пулемёты лучше, наша артиллерия как минимум того же уровня; русские минометы стреляют дальше; человеческий материал намного превосходит 15-18– и 45-65-летних русских – других почти нет. Боевой дух тоже намного выше, чем у русских. «У вас достаточно оружия и боеприпасов?» – «Артиллерии достаточно, боеприпасов с избытком, я могу позволить себе любое огневое нападение на любую цель без оглядки на количество боеприпасов». – «Тигры?» – «Хороши, очень хороши, если только я могу доставить их туда, где они мне нужны». Неудивительно, в этом болотистом районе. «Чего не хватает?» – «Минометов с боеприпасами. Мы несем большие потери из-за русских минометов».

Щульц «контрабандой» доставил сюда 20 русских минометов из-под Севастополя и стреляет немецкими боеприпасами. Минометы – главная просьба командира к Шпееру. Ещё ему нужен шнапс для сбора меди во фронтовом районе. «За шесть центнеров меди – бутылка шнапса, это не страшно». Он надеется собирать и больше, если будет спирт.

В полдень едем через красивый лесной ландшафт к Нарве. Немецкий центр с высокими тёмно-коричневыми крышами: у реки крепость Германнфесте – самый дальний немецкий форпост орденских рыцарей на северо-востоке. Напротив – невероятно тяжеловесный Иван-город, грозная азиатская крепость. Замкнутый большой прямоугольный каменный комплекс с несколькими едва выглядывающими из-за стен круглыми башнями… Ужасно сумрачное сооружение, открыто противопоставленное ясному облику башни немецкой крепости, которая стоит по оси дороги, ведущей с востока и видна уже с расстояния в 20 км. Здесь начинается Германия – в этом нет никакого сомнения – и здесь, на другой стороне реки, начинается Азия. Над крепостями изумительное солнечное небо с мощными купами облаков.

Через Ярву на Сака, к лагерю отряда ОТ «Балтойл». В Эстонии имеется 5 млрд. тонн нефтяных сланцев, то есть 1 млрд. тонн нефти. Сегодняшняя добыча – 160 тыс. тонн в год, скоро она должна достичь 500 тыс. тонн; дальнейшая цель – 2 млн. тонн в год. Месторождение по качеству сравнимо с бакинским, хотя переработка дороже, но не больше, чем гидридными установками в Германии.

29 сентября с утра едем в нефтяной район. Сначала на большой завод в Котла-Ярве. Огромное строительство с многочисленными сооружениями, на первый взгляд сравнимо по объему со строительством бункеров для подводных лодок на Атлантическом валу.