«Нестареющие организмы вредны, потому что занимают место молодых» — такую мысль 127 лет назад высказал немецкий зоолог и эволюционист Август Вейсман в статье, опубликованной в Oxford Clarendon Press. По сути, этот человек впервые заявил миру, что старение — результат естественного отбора и на постепенное умирание запрограммированы все живые организмы.
С учёным спорили, соглашались, пытались подловить на ошибках и нестыковках в научном обосновании гипотезы. Но наверняка всех, как его сторонников, так и оппонентов, объединяли страх и трепет перед неизбежностью. Ведь и правда нет ничего ужаснее смерти и ничего отвратительнее её медленного приближения в образе старости, которая наносит на наши лица морщины, словно желая продемонстрировать всему миру, как долго мы влачим своё существование.
И я тоже очень боюсь. Особенно жутко становится, когда я замечаю в своей шевелюре проблески седых волос, — тут же начинаю панически думать: «Что же делать? Как быть? Как не пасть жертвой естественного отбора?» Успокаивают разве что многообещающие исследования и разработки учёных, занимающихся борьбой со старением (Обри ди Грей тут не в счёт, да простят меня его фанаты). Конечно, до конца не верится, что доживёшь до того момента, когда благодаря 3D-биопринтингу внутренние органы можно будет менять как запчасти, или изучение голого землекопа поможет-таки создать эликсир молодости, — но немного успокаиваешься.
Кто-то скажет, что я просто дурочка — парюсь по поводу старости в 27 лет. Но не всё так просто. Недавние исследования показали, что стареть человек начинает примерно в этом возрасте. И стартует процесс упадка с головы — в ней запускаются нейродегенеративные процессы.
В 2009 году группа учёных под руководством профессора Тимоти Солтхауса, директора лаборатории когнитивного старения в Университете Вирджинии, исследовала работу когнитивных функций на выборке из 2000 мужчин и женщин в возрасте от 18 до 60 лет. Выяснилось, что первые, лёгкие признаки болезни Альцгеймера, такие как трудности с запоминанием недавно заученных фактов, снижение сосредоточенности и способности легко и быстро планировать дела, начинают проявляться в 27–30 лет. Разумеется, Альцгеймер нельзя диагностировать только по этим показателям, однако они могут служить сигналом, что человек предрасположен к этому заболеванию.
Однако от старости и деградации ума может спасти профилактика — как в случае с любым другим недугом, считают некоторые геронтологи, биологи, генетики и нейрофизиологи. С конца 1980-х годов на Западе приобрела популярность концепция «успешного старения», которая каждый год, а то и месяц подкрепляется всё новыми научными публикациями, где рассказывается, что оставаться в здравом уме и твёрдой памяти можно поддерживая пластичность мозга и количество нейронных сетей с помощью изучения иностранных языков, решения математических задач, освоения новых компьютерных программ и гаджетов, обучения игре на музыкальных инструментах и в шахматы, вождению автомобиля. В общем, есть целый список дел, постоянно пополняемый учёными, из которого можно выбрать занятие по душе. И я, понимая, что уже перешла свой Рубикон, тоже выбрала себе увлечение — буду осваивать новые гаджеты, приложения, софт и всякие полезные штуки, появляющиеся в Сети. Так и представила себе, как стану продвинутой бабушкой, буду ходить со своими внуками на прогулки по виртуальным мирам и давать советы, как строить отношения с их возлюбленными андроидами и геминоидами.
Мечтать очень приятно, хоть и понятно, что профилактика не панацея от старческого слабоумия, ведь риск его возникновения связан не только со степенью натренированности мозга, но и с генетической предрасположенностью, нарушениями клеточного метаболизма… Однако если не впадать в истерику, а постараться отстрочить наступление старости известными на сегодня способами, можно пожить полноценно и очень интересно — до того как придёт Альцгеймер.
История болезни Альцгеймера
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Врачи и философы Древней Греции и Рима связывали старость с ослаблением рассудка, однако лишь в 1901 году немецкий психиатр Алоис Альцгеймер отметил случай болезни, которая впоследствии была названа его именем. Анализ заболевания пятидесятилетней Августы Д. он опубликовал впервые в 1907 году, после того как пациентка, за которой он наблюдал, скончалась. В течение последующих пяти лет в медицинской литературе появилось ещё одиннадцать похожих описаний, причём авторы некоторых из них уже использовали термин «болезнь Альцгеймера». Эмиль Крепелин был первым, кто назвал болезнь Альцгеймера самостоятельным заболеванием. В 1910 году он выделил её в качестве подтипа сенильной деменции в восьмом издании своего учебника по психиатрии, дав ей параллельное название «пресенильная деменция».
Диагноз болезни Альцгеймера на протяжении большей части двадцатого века ставили лишь относительно молодым пациентам, у которых первые симптомы деменции появились в возрасте от 45 до 65 лет. Терминология изменилась после проведённой в 1977 году конференции по болезни Альцгеймера, участники которой пришли к заключению, что клинические и патологические проявления пресенильной и сенильной деменций практически идентичны, хотя и не исключили существования этиологических различий. Постепенно диагноз стали ставить независимо от возраста, хотя какое-то время для описания болезни у лиц старше 65 лет всё ещё использовали термин «сенильная деменция Альцгеймерского типа» (SDAT), приберегая «классический» диагноз болезни Альцгеймера для более молодых. В итоге термин «болезнь Альцгеймера» был формально принят в медицинскую номенклатуру как название заболевания, диагностируемого независимо от возраста при наличии соответствующих симптомов, развивающихся характерным образом и сопровождающихся появлением типичных нейропатологических признаков.
