Путь, по которому идет человечество опасен, и наше будущее туманно, но как близко мы подошли к точке невозврата?
Экономист Бенджамин Фридман однажды сравнил современное западное общество с велосипедом, чьи колеса приводятся в движение экономическим ростом. Если это движение замедлится или остановится, пошатнутся те опоры, на которых стоит наше общество — демократия, личные свободы, толерантность и все остальное. Наш мир превратится в отвратительное для жизни место, в котором идет жестокая борьба за ограниченные ресурсы, и мы будем воспринимать всех, кто не принадлежит к нашему близкому кругу, как враждебных чужаков. Если нам не удастся заставить колеса вновь вращаться, итоговый общественный крах станет неизбежен.
Подобное уже многократно происходило в истории, и ни одна цивилизация, какой бы великой она ни была, не застрахована от угроз, которые могут привести к ее концу. Каким бы радужным ни представлялось настоящее, ситуация всегда может измениться к худшему. Если вынести за скобки такие форс-мажорные варианты, как падение астероида, ядерную зиму или пандемию чумы, то к краху цивилизации обычно приводит совокупность нескольких факторов.
Что это за факторы, и какие из них мы уже можем наблюдать сегодня? Очевидно, что путь, по которому идет человечество опасен, и наше будущее туманно, но как близко мы подошли к точке невозврата?
Хотя точно предсказать будущее невозможно, математика, история и естественные науки могут дать нам некоторое представление о том, что ждет западный мир в долгосрочной перспективе.
Сафа Мотешарреи, системолог из Мэрилендского университета, с помощью компьютерного моделирования попытался разобраться в механизмах, которые могут привести общество к стабильности или краху. В работе, опубликованной в 2014 году, Мотешарреи и его коллеги утверждают, что ключевое значение имеют два фактора: экологическое напряжение и экономическая стратификация. С экологией все более-менее понятно. Все сходятся на том, что усугубленное изменениями климата истощение природных богатств — грунтовых вод, плодородной почвы, лесных и рыбных ресурсов — может привести к глобальной катастрофе. Однако то, что крах может наступить только из-за экономической стратификации без участия каких-либо других факторов, оказалось для Мотешарреи и его коллег полной неожиданностью.
При таком сценарии элита, накапливая у себя огромные запасы богатств и ресурсов, толкает общество к нестабильности и, в конечном счете, к коллапсу, так как простые люди, поддерживающие элиту своим трудом, остаются ни с чем или почти ни с чем. В конце концов трудящиеся опускают руки, так как уделяемые им общественные блага недостаточны для нормальной жизни, а после этого наступает и крах элиты, потому что рабочие больше ничего не производят. То неравенство, которое мы наблюдаем сегодня как внутри некоторых стран, так и между различными странами, указывают на вероятность именно такого сценария. Например, страны, лидирующие по уровню дохода на душу населения (первые 10%), выбрасывают в атмосферу почти столько же парниковых газов, как остальные 90% стран вместе взятые. И примерно половина жителей земного шара получают менее $3 в день.
Для обоих сценариев компьютерное моделирование рассчитало допустимую нагрузку — то пороговое значение, которое при имеющихся ресурсах позволит долго сохранять стабильность. Однако если допустимая нагрузка будет сильно превышена, крах станет неотвратим. Этой участи, однако, можно избежать. «Если мы примем разумные решения и всерьез займемся борьбой с такими вещами, как неравенство, неконтролируемый рост населения, быстрое истощение природных ресурсов и уровень загрязнения, что вполне достижимо, то сможем стабилизировать ситуацию и избежать краха, — говорит Мотешарреи. — Но это нельзя откладывать в долгий ящик».
К сожалению, некоторые эксперты полагают, что наше общество политически и психологически не готово к таким мерам.
Первыми на себя примут удар беднейшие страны. Некоторые из них уже служат своего рода шахтерскими канарейками, испытывая на себе те невзгоды, которые со временем могут разрушить более успешные государства. В Сирии, например, одно время был очень высокий уровень рождаемости, что привело к быстрому росту населения. Страшная засуха в конце 2000-х привела к краху сельского хозяйства. В результате этого кризиса множество людей остались без работы. Уже существовавшие межэтнические трения обострились, атмосфера располагала к насилию и конфликтам. В 2011 году вспыхнула гражданская война, приведшая к полному краху Сирии.
В случае с Сирией — а история знает много подобных примеров — причиной кризиса стал не один конкретный фактор, а их целая совокупность. Таково мнение Томаса Гомера-Диксона, эколога и политолога из Школы международных отношений Балзилли в канадском Уотерлу и автора книги «Верхняя сторона падения». Гомер-Диксон называет эту совокупность факторов тектонической напряженностью, так как они формируются незаметно для глаза и потом резко обрушивают все вокруг, уничтожая те механизмы, которые поддерживали стабильность в обществе.
Гомер-Диксон утверждает, что и помимо Сирии есть свидетельства, говорящие о том, что человечество приближается к опасной черте. Это возросшее число так называемых нелинейных искажений — неожиданных, внезапных изменений мирового порядка таких, как экономический кризис 2008 года, возникновение ИГИЛ, выход Великобритании из Европейского союза или избрание Дональда Трампа президентом США.
В прошлом тоже содержатся намеки на то, каким может оказаться будущее. Вспомним, например, про возвышение и падение Римской империи. К 100 году до н.э. римляне распространили свою власть на все Средиземноморье — туда, куда легко было добраться по воде. Здесь и стоило остановиться, но все шло хорошо, и они решили расширять границы своей империи по суше.
Римское государство стало слишком большим, и затраты все время росли. Империи удавалось сохранять стабильность в течение последующих веков, однако эта неповоротливость дорого обошлась ей в III веке, когда грянула гражданская война и последовали вторжения варваров. Империя пыталась сохранить свои исконные территории, даже когда на содержание армии уходил весь ее бюджет, и государство, пытаясь покрыть военные расходы, стало чеканить монету с меньшим содержанием серебра, что тут же привело к росту инфляции. Хотя некоторые историки считают началам краха империи 410 год, когда вестготы разграбили Рим, само это событие стало следствием упадка, длившегося уже более века.
По словам Джозефа Тейнтера, профессора факультета экологии и общественных наук университета штата Юта и автора книги «Коллапс сложных сообществ», крушение Римской империи научило нас одной очень важной вещи: за сложность приходится платить. Как следует из начал термодинамики, для того, чтобы в организованной системе сохранялся порядок, необходима энергия, и человеческое общество не является исключением из этого правила. К III веку нашей эры Рим постоянно добавлял новые элементы в свою систему — армию вдвое большего размера, чем прежде, кавалерию, провинции, каждая из которых требовала собственного штата чиновников, судей и солдат. И все это необходимо было только для поддержания существовавшего положения дел, чтобы удержать государство от скатывания назад. В конце концов, Рим больше не мог себе позволить содержать эти сложные конструкции. Империю погубила не война, а слабость финансовой системы.
Пока что современному западному миру в целом удается решать подобные проблемы, однако Тейнтер полагает, что так не будет продолжаться вечно. «Представьте себе, во сколько обойдется, например, строительство стены вокруг Манхэттена, чтобы уберечь его от ураганов и повышения уровня океана», — говорит он. Можно инвестировать в сложность, считая это выигрышной стратегией, но в какой-то момент вы достигнете момента, когда доходность станет убывающей, что приведет к слабости финансовой системы и возможному коллапсу. По словам Тейнтера, чтобы избежать этого, нужно найти способ, как заплатить за эту сложность.
Гомер-Диксон проводит еще одну параллель с Римом, предсказывая, что краху западной цивилизации будет предшествовать защита своих исконных территорий всеми средствами. По мере того, как войны и природные катаклизмы будут разрушать бедные государства, из этих регионов устремятся прочь огромные массы мигрантов, ищущих спасения в более стабильных странах. Запад ответит ограничениями или даже запретами на иммиграцию, приграничными стенами за миллиарды долларов, патрульными дронами и войсками, повышенными мерами безопасности по отношению к людям и вещам, допускаемым в страну, а также более авторитарными и популистскими правительствами. «Можно сравнить это с иммунной реакцией, направленной на поддержание периферии», — говорит Гомер-Диксон.
Тем временем изнутри уже уязвимые западные страны будет разрывать увеличивающаяся пропасть между богатыми и бедными. «К 2050 году США и Великобритания превратятся в двухклассовые общества, где есть небольшая элита, живущая очень хорошо, и большинство населения, качество жизни которого постоянно ухудшается, — говорит Рандерс. — Неравенство приведет к краху».
По словам Гомера-Диксона, в США, Великобритании или любой другой стране — везде, где люди начинают испытывать страх или недовольство, — они все сильнее держатся за свою внутригрупповую идентичность, религиозную, этническую или национальную. Люди будут отрицать возможность грядущего общественного краха несмотря на все факты и свидетельства. И даже признав проблему, они будут возлагать вину за нее на членов другой группы, что только увеличит всеобщее отчуждение. «Будут созданы психологические и социальные предпосылки для массового насилия», — говорит Гомер-Диксон.
И когда где-то в одном месте полыхнет конфликт, или другая страна или военная сила начнет вторжение, коллапс будет почти неизбежен. Европа, находящаяся поблизости от Африки, граничащая с Ближним Востоком и азиатскими странами с нестабильными политическими режимами, первая столкнется с этими проблемами. Находящиеся за океаном США, вероятно, продержатся дольше.
Впрочем, западный мир вовсе не обязательно ждет драматичный кровавый финал. Иногда цивилизации просто медленно угасают, и их крах сопровождается не оглушительным грохотом, а тихим скулежом. По мнению Рандерса, именно это с 1918 года происходит с Британской империей, и другие западные страны могут последовать ее примеру. С течением времени они станут все менее последовательны в своих действиях, и их реакцией на проблемы, вызвавшие угасание западной цивилизации, станет резкий отход от тех ценностей, которыми они так дорожат сегодня.
«Западные страны не рухнут, но те черты, которые сейчас отличают западное общество — устойчивое функционирование социальных институтов, толерантность — исчезнут, — говорит Рандерс. — Демократическое либеральное общество проиграет, а победят сильные государства, такие как Китай».
Некоторые из этих предостережений и прогнозов уже происходят.
Однако, ставить крест на западной цивилизации пока еще рано. Гомер-Диксон считает, что, если человечество будет принимать решения в соответствии со здравым смыслом и наукой, если западные страны будут возглавлять выдающиеся лидеры, а их граждане будут объединены общей благой целью, люди смогут добиться еще большего процветания и развития.
Но для этого нужно переступать через себя, и невзирая на все эти трудности искать общий язык с другими людьми, быть щедрыми и здравомыслящими. «Вопрос в том, как нам сохранить человечность, преодолевая все это?» — спрашивает Гомер-Диксон.
Евгения Сидорова >
529_А_8-9
