Регина Спектор — музыкальный гений, равных которому нет по обе стороны океана. Она проживает каждую свою песню, заставляя сделать то же самое каждого отдельного слушателя. Невозможно описать словами ту бурю эмоций, что испытываешь внутри, впервые «уединившись» со Спектор. Кажется, что она читает твои мысли, но в этом нет никакой магии. Её секрет состоит в том, что она поёт о том, что близко каждому человеку (каждому думающему человеку). Удивительно, но деньги и бесконечные оды её таланту совершенно не испортили Регину. Она всё та же девчонка из «перестроечной России», а история её удивительного успеха лишь в очередной раз доказывает, что никакие преграды не могут встать на пути настоящего таланта. (Ред)По её песням, с обнажённым нервом, не имеющим ничего общего с современной попсой, сходит с ума весь мир. В Европе билеты на её концерты продаются за полгода до шоу. Но для России Регина Спектор — пока загадочная женщина с огромными голубыми глазами, которой только предстоит завоевать страну, где она родилась и оставила когда-то своё любимое пианино...
«Наши предки были инСПЕКТОРАМИ»
Регина, когда я договаривалась об интервью с вами, меня предупредили, что вам удобнее говорить по-английски, но сейчас я слышу, что вы прекрасно говорите по-русски!— Конечно, сложно говорить по-русски, когда нет постоянной практики. Мне было бы легче общаться с вами, если бы я только что приехала от дедушки с бабушкой. Я знаю все слова, которые хочу сказать, но мне часто сначала приходится их... подбирать.
На каком языке вы думаете, пишете песни, разговариваете с родителями?
— Песни я практически всегда пишу сразу на английском, с семьёй говорю на русском. А думаю... Трудно сказать, на каком языке. Мысли намного быстрее слов. У моих родителей есть кот Барсик, и с ним я говорю по-русски.
Что вы знаете о своих предках?— Спектор — довольно типичная еврейская фамилия. В Америке очень много Спекторов (Spector). Но мы, когда уехали в эмиграцию, проезжали через Вену, и в этой стране в документах написали нашу фамилию через английскую «k», то есть Spektor. Мне бы, конечно, хотелось побольше знать о своей фамилии. Папа утверждает, что все наши предки были инспекторами. (Смеётся.)
В эмиграции рано понимаешь как трудно твоим родителям, как страшно.
Насколько я знаю, до отъезда в эмиграцию вы жили в московском районе Выхино. Сейчас это довольно неспокойное и даже опасное место. А каким оно было во времена вашего детства?
— Во времена моего детства этот район назывался Ждановским. Там было очень тихо, вокруг лес. Я всегда могла спокойно играть с другими детьми на улице. Стояли пятиэтажные дома, они все были белые, а наш дом — единственный был желтым. А прямо перед тем, как мы уехали, дом перекрасили в белый цвет.
Лето вы тоже проводили в Москве?
— Нет, каждое лето мы уезжали в Пярну, это в Эстонии. Там собиралось очень много друзей моих родителей из других городов, они приезжали со своими детьми. У нас была команда взрослых и команда детей. Мы ходили за грибами и ягодами, купались, любили ходить в баню — было очень здорово!
«Мой дом — Нью-Йорк»
И всё-таки ваши родители решили уехать в Америку...— Думаю, основной причиной, повлиявшей на их решение эмигрировать, — отсутствие персональной свободы. Я рада, что я еврейка, но мне кажется, что очень странно, когда из-за этого на тебе лежит этакая «печать», когда национальный вопрос на что-то влияет в твоей жизни. Когда я поступала в США в университет, то знала, что меня могут не взять потому, что у меня будут плохие оценки по математике, а не потому, что я еврейка...
Но ведь спустя 10-15 лет ситуация изменилась. Почему вы не вернулись?— Потому что мой дом — Нью-Йорк. Есть много замечательных городов, где я хотела бы проводить по шесть месяцев или даже по целому году, но дом, мне кажется, нельзя выбирать. Ты просто замечаешь однажды, что это место — твой дом. Это скорее эмоциональный выбор. Каждый раз, когда я возвращаюсь из гастрольного тура и вижу зелёные уличные знаки Нью-Йорка, то чувствую, что я дома.
Почему именно Нью-Йорк?
— Нам очень повезло, что мы попали в Нью-Йорк. Это самый волшебный город Америки, в нём смешаны все культуры, все религии, все национальности. Это пешеходный город, тут много замечательных музеев, театров. У нас были родственники, которые переехали за десять лет до нас и жили в Нью-Йорке, так что мы ехали к ним. Они нам помогли. Когда мы только приехали, то жили все вместе. Кажется, не было ни одного дивана, на котором кто-нибудь бы не спал.
Сергей Довлатов много писал о том, что русские, приехавшие в Америку, зачастую даже не пытались выучить английский язык, не хотели изучать историю и культуру страны, в которой они поселились. А как ваша семья адаптировалась к новому дому?
— Знаете, в Бруклине есть знаменитый Брайтон, где можно жить, совершенно не зная английского. Вывески на магазинах написаны по-русски. Это как любой маленький «город в городе», как Japan Town, China Town или Little India — там большая концентрация иммигрантов, у них растут дети, говорящие с сильным акцентом. А мы были одной из первых русских семей, поселившихся в Бронксе. Мои родители стремились узнать Америку, как можно быстрее выучить английский язык. Но они всегда хотели, чтобы дома я говорила по-русски. Мама с папой всё время подкладывали мне книги, которые я должна была, по их мнению, прочесть. Я могла, например, проснуться и найти на кровати «Мастера и Маргариту», «12 стульев», «Золотого телёнка», рассказы Чехова, Гоголя... Родители всегда любили поэзию: Лермонтова, Ахматову, Цветаеву, Блока, Пастернака, Пушкина.
Вы сказали, что первое время жили у родственников. С какими ещё трудностями вам пришлось столкнуться в эмиграции?— В детстве мы уверены, что родители всё могут, всё знают. Но в эмиграции, даже в юном возрасте, ты видишь, как трудно твоим родителям, как им страшно. У них нет денег, они не могут объясниться и говорят, как шестилетние дети, потому что не знают языка. Ты начинаешь понимать своих родителей намного раньше, чем обычные дети. Я никогда ничего не просила. Я очень рано поняла, как родителям было больно, когда они не могли купить мне чего-то. Самое большое огорчение — это когда что-то неладно дома. А родители всегда проводили со мной много времени, стремились меня развивать. Например, в Америке у нас не было фортепиано. Уезжая из Москвы, я не знала, буду ли ещё когда-нибудь заниматься музыкой. А дома у меня была очень хорошая учительница по фортепиано — Ксения Ивановна Чеботарёва. Но при отъезде пришлось оставить и пианино, и учительницу.
Когда я уезжала из России ребёнком, нельзя было вернуться — путь был закрыт
Трудно было найти «замену»?
— Мне очень повезло! В подвале синагоги, которая находилась рядом с нами, был старый рояль, и мне разрешили на нём заниматься. А потом мы познакомились с замечательной учительницей Соней Варга. Они с мужем тоже жили в Бронксе. Он скрипач, а она — пианистка, оба такие добрые люди. Дома ещё не было инструмента, и денег не было. Они нас пригласили к себе, и я очень нагло для 10-летней девочки спросила у Сони: «А ты можешь стать моей учительницей?» Она ответила «да», а мама покраснела. Соня никогда не брала денег за уроки, даже когда мы уже могли платить. Сейчас они нам как семья, мы всегда вместе празднуем Пасху, часто видимся.
США — страна толерантная, но в школах дети часто всё же издеваются над одноклассниками, тем более, когда те из другой страны, другой национальности. У вас не было таких проблем?
— Мы с кузиной пошли в еврейскую школу. Было трудно, потому что там не было ни одного человека, говорившего по-русски. Мы общались, как в старых фильмах Чарли Чаплина. (Смеётся.) Но мы быстро выучили английский. Было труднее в старшей школе, потому что тинейджеры вообще более агрессивны. Но вот когда я уже пошла в колледж, быть русской стало очень-очень круто. Все восклицали: «Aaah, you're from Russia!» Всем это было интересно.
«Обожаю Высоцкого»
В июле вы приезжаете в Москву — впервые за 23 года своего отсутствия. А почему раньше не навещали историческую родину?— Это интересный вопрос. Когда я уезжала из России ребёнком, нельзя было вернуться — путь был закрыт. А потом у нас никогда на это не было денег. А потом... У меня много воспоминаний о России, но они детские и довольно абстрактные. Друзья и родственники, которые ездили в Россию, всегда рассказывали, как там всё изменилось. Я начала опасаться, что забуду всё, о чём помнила, чем дорожила, и что все мои старые воспоминания заменятся новыми. Но потом поняла, что очень хочу сыграть для русских людей, узнать, какие они. В общем, я решила поменьше бояться и просто приехать.
Куда в первую очередь пойдете в Москве? Прогуляетесь по родным улочкам?— Я обязательно съезжу в Выхино. Поеду на могилу дедушки, где последний раз была в 8 лет. Хочу повидать друзей, которых давно не видела, и, может быть, сходить в свою бывшую школу.
Вам не обидно, что за 10 лет вашей карьеры вы не были особенно популярны в России?
— Не могу сказать, что мне это обидно. Всё, что я делаю, мне очень нравится. Обижаться, что это не попадает в разряд массовой культуры, — смешно. Конечно, приятно, когда приезжаешь в какое-то место, а там знают твою музыку. Но я просто рада тому, что в мире есть люди, которые меня слушают.
Русская классическая музыка вас вдохновляет?
— Я обожаю русскую классическую музыку и очень-очень люблю бардов. Обожаю Высоцкого, Окуджаву, Визбора, Галича. Не могу себе представить, что было бы, если бы я родилась не в России и не знала бы этих песен. В них столько глубины, столько сердца, что иногда мне жалко тех, кто не может послушать Высоцкого, потому что не знает русского языка.
А кто ваши кумиры из числа зарубежных исполнителей?
— Я выросла на музыке The Beatles. И в Советском Союзе мы слушали их, и, конечно, после переезда в Америку. Ещё Queen, The Moody Blues, Том Уэйтс, Патти Смит. Я очень люблю джаз...
«Любимое блюдо — красная икра»
Вы много гастролируете, записываете новые альбомы. Вам не хочется отдохнуть, уехать, например, на далёкий остров и побыть вдали от мира?— Я часто делаю перерывы. У меня нет постоянных гастролей, я всегда стараюсь найти время для себя. И хочется даже не на далёкий остров, а к родителям, домой, пообщаться с друзьями и родственниками. Когда у меня какие-то длительные гастроли, я очень скучаю по семье. Всегда стараюсь найти время, чтобы побыть на природе, сходить в музей. Если будешь «жить» на гастролях и в студии, то будет не о чем писать. Надо быть с людьми, быть человеком мира, не изолироваться.
Когда приезжаете к родителям, они готовят вам что-нибудь «русское»?
— Да, это моя любимая еда! Когда я только научилась говорить по-английски, где-то в третьем классе, нас спрашивали, что мы едим на завтрак. Американские дети отвечали: «pancakes» (блины. — Ред.) или «omelette». А я сказала: чёрный хлеб с маслом, яйцо всмятку и красную икру, если получится. Все загалдели: «Иииууу! Как ты можешь есть и рыбу, и яйца?»
Ваше любимое блюдо?
— Я обожаю всё, что связано со свеклой: селёдку «под шубой», винегрет, борщ. Но самое любимое — красная икра.
Сейчас в Америке и в Европе люди не особенно торопятся создавать семьи, занимаются карьерой, а в России довольно рано женятся. А какие у вас мысли на этот счёт?
— В Америке тоже очень многие рано создают семьи. Но в больших городах, таких, как Нью-Йорк, всё происходит позднее. Современные женщины до сих пор пытаются добиться равноправия. Не знаю, как в России, но в Америке женщина зачастую зарабатывает меньше, чем мужчина на той же должности. Женщинам труднее строить карьеру. И в то же время у них постоянно тикают «биологические часы». Поэтому как раз тогда, когда женщина добивается определённых успехов на работе, ей пора выбирать — семья или карьера. Но многие пытаются найти баланс. И я тоже.
А на что настроены ваши «биологические часы»?
— Наверное, и на то, и на другое. Смотря, в какой день вы меня найдёте...
Анна Гоголь 
Материал из Википедии
Регина Спектор (Regina Spektor) американская певица и пианистка советского происхождения, автор-исполнитель. Родилась 18 февраля 1980 года в Москве в музыкальной еврейской семье: её отец, Илья Спектор — скрипач и фотограф. Мать, Белла Спектор — преподаватель музыки. Провела детство в районе Выхино. В 1989 году вместе со своей семьёй переехала в Нью-Йорк и поселилась в Бронксе.
Окончила среднюю еврейскую школу «Салантер Акива Ривердэйл Акадэми» (Salanter Akiba Riverdale Academy) в Бронксе, затем училась в еврейской религиозной школе Фриша (Frisch School) в Парамусе (Paramus, Нью-Джерси) и в государственной школе в Фер Лон (Fair Lawn High School). Получила классическое музыкальное образование по классу фортепиано, окончила консерваторию в штате Нью-Йорк при Перчейз-колледже, по классу композиции.
Автор текстов и музыки, Регина Спектор исполняет свои песни, аккомпанируя себе на фортепиано или гитаре.
Первый альбом Регины Спектор «11:11» был записан в студиях Перчейз-колледжа в 2000 году вместе с басистом Крисом Кафнером, продюсером был Ричи Кастеллано, а сопродюсером — Регина Спектор (все они были студентами консерватории в то время).
В 2006 году Регина Спектор занимает верхнюю строчку известного журнала «Billboard» — альбом «Begin to Hope» возглавил чарт «Top Heatseekers», хит-парад самых выдающихся молодых исполнителей, и это впервые для артистов российского происхождения. В гораздо более престижном Billboard 200 она заняла довольно высокую позицию №20. В ноябре 2007 года альбом «Begin to Hope» стал «золотым» в США (500 000 копий продано). По результатам года журнал Rolling Stone включил её песню «Fidelity» в число лучших 25-ти песен года.
