На мой взгляд, ясно одно: Владимир Путин ведёт себя как человек, озабоченный властью. И его ультиматум США, а заодно всем странам НАТО сразу – назовём это коллективным Западом – свидетельство усугубления этой глубоко личной проблемы.
Безопасность России в этом контексте – не более чем фигура речи. Путин не боится Запада, потому что уверен: у Запада "кишка тонка" – проглотили его нападение на Грузию, операцию с "зелёными человечками" в Крыму и отъём территории соседнего государства, безобразия в Донбассе, проглотят и новые "красные линии". Чего Путин реально боится – так это потерять власть, потерять "свою" Россию, представление о которой в его мозгу соединяет, казалось бы, несоединимое. Тут и тоска по СССР, и привычки, вбитые в голову в пору чекистской молодости, и чувства паренька из подворотни, на которые наслоилось упоение от контроля над людьми, и нажитые (как раз благодаря распаду Союза) невероятные богатства, размера которых он, возможно, даже себе не представляет. Сказал же когда-то на пресс-конференции: "Я, честно говоря, даже свою зарплату не знаю. Как бы так вот приносят, я их складываю и на счет отправляю. Даже не считаю".
Путин боится перемен, потому что, вероятно, понимает: многое из того, что он сотоварищи за 20 лет накуролесил, аукнется. Да и просто уже не представляет, как можно жить по-другому. Его всё устраивает: и комфортное одиночество с бытовыми приятностями, и возможность иметь всё и сразу, ощущая себя вершителем судеб не только России, но и мира. Утром поплавал, помахался в зале, днём поболтал с Байденом (Джонсоном, Макроном), поработал с документами, принял доклады подчиненных, выслушал приближенных, приструнил очередного губернатора, подписал указ и снова в зал, а может, на встречу. Куда надо и когда надо, отвезут. Кого и когда надо, привезут.
Бесконечная, никем не оспариваемая власть. Разве что раз в десять лет какой-нибудь Ходорковский, Немцов или Навальный примется досаждать, пока проблему не устранят доверенные люди. Путин, полагаю, настолько оторвался от реальности – в отличие от западных политиков, ему не нужно заморачиваться выборами, политической борьбой, реальным общением с избирателями, что, похоже, воспринимает происходящее как игру в солдатики. Заявил же он, что само право баллотироваться на очередной срок "стабилизирует внутриполитическую ситуацию в стране". Вполне вероятно, что и маленькая победоносная война против непокорной соседки в его представлении тоже "стабилизирует ситуацию" в момент трансфера власти, причём, скорее всего, самому себе?
Трудно сказать, верит ли сам Путин в то, что "во всём виноваты американцы", – на дворе XXI век, при желании можно получать информацию из разных источников и анализировать, как учили в той же разведшколе. Да и беседует же он время от времени с "западными партнёрами", как Путин их любит называть. Но в чём он, на мой взгляд, уверен – так это в необходимости убедить в злокозненности этих самых партнёров свою паству, свой ядерный электорат, чьи ряды в последнее время редеют по причине усугубления бедности, вымирания и прочих несчастий. Вот в эту свою домашнюю авантюру он и хочет втянуть коллективный Запад. На самом деле путинский ультиматум – попытка выбить гарантии не для России, а для себя лично. Гарантии "закрытых глаз" на безобразия прежде всего внутри страны, ну и слегка за её пределами.
Традиционная дипломатия в таких условиях вряд ли применима. Да и где она, традиционная? Уж точно не в России. Руководство российского МИД давно уже перешло с нормального языка на лай. Стоило рвать все контакты с НАТО, успешно налаженные в начале 1990-х и самим же Путиным укрепленные в начале 2000-х, чтобы теперь их "героическими усилиями" восстанавливать! Невозможно представить себе доверительные переговоры между лидером, чей срок у власти произвольно продлевается под прикрытием псевдовыборов, устранившим политических оппонентов, превратившим термин "права человека" в ругательство, и теми, кто честно завоёвывает право на лидерство и понимает, что зависит от своих избирателей, что ответственен перед ними.
Стоит ли вообще говорить с Путиным, выступающим в роли шантажиста? Или правильнее его игнорировать? В любом случае важно понимать мотивы действий Кремля. И можно ли говорить, но не умиротворять? На Западе предпочитают другой термин – "сдерживать" и ссылаются при этом на опыт холодной войны с СССР. Но тот опыт сегодня может и не сработать, хотя бы потому, что впервые за много десятилетий демократический Запад столкнулся в России с фактическим диктатором. При советской власти у власти стояло коллективное Политбюро, речь вообще шла о противостоянии идей. При Борисе Ельцине система стала зачаточно демократической, внешнеполитические решения обсуждались, министр иностранных дел имел свой голос, как и его оппоненты. Сейчас в России один главный игрок, решивший играть в солдатики по своим правилам.
"Он же Путин, кто его заразит?" – простодушно ответил Дмитрий Песков на вопрос о вероятности заболевания президента ковидом. Применю песковскую формулу к политике: "Он же Путин, кто его образумит?"
Галина Сидорова – московский журналист
Радио Свобода
