«В мире были созданы три самые большие и бесполезные вещи — великая китайская стена, египетские пирамиды и японские линкоры класса «Ямато», – гласит японская присказка. А ведь и правда, крупнейшие линейные корабли в истории человечества — эти несокрушимые чудовища, тысячетонные стальные монстры, — так и не смогли в полной мере раскрыть свой потенциал, да и появились они фактически на закате эпохи дредноутов, когда на смену уже пришла новая ударная сила флота — авианосцы.
Всего было заложено четыре корабля этого класса. Только два из них, непосредственно сам «Ямато» и «Мусаси», были достроены и участвовали в боевых операциях Императорского флота, четвертый был разобран на стапеле, а вот третьего ждала судьба весьма необычная, но трагичная.
После поражения в битве при Мидуэе японский флот можно сказать остался без авианосцев. Потерять за один бой 4 лучших тяжелых авианосца и почти 250 самолетов — это весьма и весьма ощутимо. И с этим нужно было что-то делать. Учитывая сравнительно низкую скорость кораблестроения в Японии и дефицит материалов, было принято решение в срочном порядке переоборудовать существующие корабли, например пассажирские лайнеры, или недостроенные проекты в этакие эрзац-авиаматки. Внимание адмиралов привлек наполовину готовый третий корабль класса «Ямато» — №110.
Осознание бесполезности линкоров на Тихом океане уже пришло, да и денег на достройку особо не было, поэтому летом 1942 года №110 начали достраивать уже как тяжелый авианосец и нарекли его именем «Синано». Тяжелым у него было буквально всё, начиная от водоизмещения, заканчивая головной болью инженеров о том, как им из хорошего линкора сделать хотя бы средненький авианосец. Вместо самого большого и бесполезного в мире линкора «Синано» суждено было стать самым большим и бесполезным в мире авианосцем.
Спуск на воду нового корабля состоялся 8 октября 1944 года, достроечные работы продолжались в срочном порядке на военно-морской верфи в Йокосуке, но уже через месяц американские суперкрепости Б-29 уже дотягивались до верфи и были потенциально опасны для судна. Руководство приняло решение перевести его от греха подальше на базу в Куре, которая находится с другой стороны Японии, и уже там произвести окончательную доводку и приемку.
На борт поднялись 2176 матросов и офицеров, 300 работников судоверфи и около 40 различных гражданских. Пока авианосец готовился к отходу, все незанятые руки клепали, варили, красили, конопатили, в общем, доводили до ума судовые механизмы и системы. 19 ноября 1944 года «Синано» официально ввели в состав флота.
Гордостью флота должен командовать только лучший из лучших. Таковым оказался капитан Тосио Абэ. Всего два года назад при Мидуэе он командовал дивизионом эсминцев. Вот он уже стоит на мостике самого-самого корабля в мире. Такой немыслимый карьерный рост вполне ясно дает представление и об общем положении дел в экипаже судна. Моряки свое дело, конечно, знали, но многие из них были «зелеными» выпускниками учебок, да и остальным катастрофически не хватало ни опыта, ни сноровки, ни должного боевого духа.
Капитана Абэ проинформировали, что воздушного прикрытия с берега не будет, а собственная авиагруппа была еще не укомплектована. Единственным, что могло летать на борту авианосца, был попутный груз из 50 управляемых ракет «Ока», но они как оборонительное средство не годились. В качестве эскорта сопровождения выделили три эсминца, и у двух из них были проблемы с радио- и гидролокационным оборудованием, которые не успели устранить после битвы в заливе Лейте. Весьма беспечное отношение к «последней опоре флота». Единственной надеждой на безопасное плавание был ночной переход.
28 ноября 1944 года в 18 часов пополудни в теплый погожий вечер «Синано» покинул Токийскую гавань и отправился в свой первый боевой поход. На небе сияла едва ли не полная луна, что обеспечивало отличную видимость как наблюдателям дружественным, так и не очень. Отойдя на некоторое расстояние от порта, судно противолодочным зигзагом со скоростью около 20 узлов направились к порту назначения, а в это время на камбузе царил пир. Подавали традиционный для первого плавания мисо-суп из черных бобов, кукурузные лепешки, торты и фрукты. Немыслимая роскошь для объятой войной страны.
На борту подводной лодки ВМФ США «Арчерфиш» в тот же вечер царило мрачное настроение. Вот уже несколько дней не показывалась ни одно вражеское судно, хотя бы отдаленно похожее на цель. Это был их пятый боевой поход, и у матросов просто руки чесались совершить побыстрее какой-то подвиг, получить по медали и отправиться на берег отмечать победу.
Интерестно наззвание данной подводной лодки, это первый корабль ВМФ США названный именем рыбы-брызгуна (Toxotes jaculator). Данная рыба способна поражать своих жертв направленной струей воды. Введена в строй 28 мая 1943 года. Водоизмещение: в надводном положении 1,526 тонн, в подводном 2,391 тонн.
Командовал подводной лодкой на момент атаки лейтенант-коммандер (капитан 3-го ранга) Джозеф Инрайт.
Лодка была достаточно большой, 95 метров в длину и 2400 тонн подводного водоизмещения. Максимальная скорость по паспорту достигала 20 узлов, но после пяти походов доступный максимум был около 19. Божественное провидение уже давно было не на стороне японцев. Так и в тот ноябрьский вечер, когда неисправный радар подлодки таки запустили, он тут же обнаружил объект в 12 милях на северо-восток. Изначально цель ошибочно идентифицировали как остров, но когда стало ясно, что «остров» движется, капитан субмарины Джозеф Энрайт почувствовал азарт охоты. Ведь что может быть таким большим, кроме толстого танкера, а танкеры — медлительные и легкие цели. Да и в составе охранения заметили только один эсминец.
На «Синано» вахтенный офицер совершил обход и предупредил наблюдателей: «Будьте внимательнее». Дежурный офицер РЛС заметил всполохи от луча радара и по сигнатуре определил их принадлежность к американской субмарине. Капитан Абэ счел нужным оповестить эскорт и повысить боевую готовность.
Несмотря на ясную погоду, на «Арчерфише» однозначно идентифицировали цель как авианосец только ближе к полуночи. Ситуация кардинально изменилась. Боевой корабль — это не медлительный беспомощный наливник, а опасный противник с сильным эскортом охранения. В такой неоднозначной ситуации капитан Энрайт принимает решение идти на догонном курсе с последующей попыткой произвести торпедную атаку цели. К этому времени и американцы, и японцы абсолютно точно знали о присутствии друг друга и относительное местоположение врага.
В любую минуту на дерзкую подлодку могли произвести атаку эсминцы прикрытия, но мужественный экипаж в надводном положении выжимал из своей «рыбки» все возможное и невозможное, рискуя поломкой дизеля в надежде на удачный залп. В какой-то момент эсминец «Исокадзе» покидает ордер и 35-узловым ходом направляется прямо к лодке. Экипаж субмарины уже готов нырять, отворачивать, но в последние секунды капитан Абэ отдает приказ эсминцу вернуться в строй. Вероятнее всего, на «Синано» посчитали столь наглые действия лодки просто отвлекающим маневром и, опасаясь атаки волчьей стаи, Тосио предпочитает держать все наличные силы при себе, надеясь на скорость конвоя, но, хотя скорость и выше, противолодочный зигзаг, которым идет соединение, не дает оторваться от «Арчерфиша».
Спустя час погони из-за перегрева подшипника гребного вала «Синано» снизил скорость до 18 узлов. Подлодка начала нагонять, но позиция для атаки представилась лишь через пять часов охоты. Догнав японцев американцы тутже погрузились под воду. Потерявшие радиолокационный контакт с противником японцы, опасаясь этой самой атаки, закладывают неожиданно большой вираж, но вместо того, чтобы уйти из под атаки, авианосец оказывается ровно перед носом американцев. Немедленно последовал торпедный залп.
Из шести выпущенных торпед четыре одна за другой поражают цель. Размеренно и беспощадно, прямо в середину корпуса по правому борту. Джозеф Энрайт без промедления приказывает уходить.
Первая торпеда попала в борт чуть вперед от руля, затопила склады-холодильники, и одну пустую цистерну для авиационного топлива. Ударная волна убила многих спящих инженеров из состава техперсонала, которые отдыхали от вахты в помещениях выше. Вторая торпеда поразила место соединения гребного вала с корпусом и затопила помещение валопровода. Третья попала в правый борт в районе котельного отделения №3, затопила его и утопила всю находящуюся на вахте обслугу. Разрушения корпуса также привели к началу затопления смежных котельных. Четвертая и последняя затопила компрессорную станцию правого борта, склад зенитных снарядов и станцию контроля повреждений №2.
Очевидно, что подобные разрушения для потопления корабля такого класса явно недостаточны. Чтобы утопить «Ямато», понадобилось 10 торпед и 13 бомб. И то затонул он после взрыва артпогребов. «Мусаси» получил штук 12 торпед и 10 бомб и тоже еще долго боролся за плавучесть. Случись такая ситуация с полностью боеготовым судном, «Синано» благополучно дошел бы до порта назначения и приступил к ремонту, который, вероятно, до конца войны бы не закончился. Но он не был таким судном.
Авианосец был фактически недоделанным: клинкетные двери негерметичны, водонепроницаемые переборки плохо укреплены и текли по всем швам, стационарные насосы не работали, а ручных помп было явно недостаточно, да и не все умели с ними обращаться. Ситуацию усугубило решение капитана Абэ после торпедной атаки идти полным ходом, чтобы предотвратить последующие попадания от мнимой волчьей стаи американских подлодок. Давление потока воды на 18 узловом ходу буквально загоняло авианосец под воду.
Ситуацию можно охарактеризовать кратко: сразу же после получения повреждений затопление стало неконтролируемым. Попросту нереально заткнуть все неконопаченые отверстия для кабелей и труб в переборках в условиях постоянного поступления воды. Корабль был обречен. Оставалось только выброситься на берег, да и то не факт, что дошли бы.
В 03:30 крен достиг 15 градусов, затем, благодаря контрзатоплениям по левому борту, судно немного выпрямилось, до 12 градусов, но было очевидно, что переломить ситуацию уже нельзя.
В 5:00 капитан отдал приказ передать всех гражданских и рабочих верфей на подошедшие эсминцы, так как они сеяли панику и мешали проведению аварийно-спасательных работ. К 6 утра крен достиг 20 градусов и продолжал нарастать, к семи из-за отсутствия пара остановились двигатели. Попытка взять авианосец на буксир провалилась. В качестве буксиров были только маленькие эсминцы, которые просто не потянули бы громаду «Синано», да и буксирных тросов подходящей толщины не было. В 9:00 судно обесточилось. Крен сохранялся на уровне 20°.
В 10:18 прозвучала команда покинуть судно, началась эвакуация, сам же капитан Абэ и два его вахтенных помощника предпочли остаться и погибнуть вместе с судном. Ситуация со спасением экипажа усугублялась тем, что полетная палуба уже коснулась воды и огромные потоки ее устремились через подъемники и прочие технологические люки во внутренние помещения, увлекая в пучину людей с поверхности океана.
В 10:57, через 17 часов после выхода в свой первый боевой поход, «Синано» лег на борт и ушел на дно, кормой вперед, унося с собой жизни 1435 моряков. Хотя официальная японская версия дает данные в 600-700 погибших. Считается, что многие спаслись, пользуясь индивидуальными спасательными средствами. Истина, вероятно, где-то посередине. Портрет императора спасли, секретные документы остались в сейфе и лежат на глубине 4 км.
Так закончилась трагическая история самого большого в мире авианосца. Надо добавить, режим чрезвычайной, просто беспрецедентной, секретности привел к тому, что до самого конца войны Джозеф Энрайт не знал, какой такой «остров» он потопил. На его счет записали 28-тысячный «Хаятаке» и то только после того, как он детально описал судно и предоставил разведке его зарисовки. К слову, никакой такой хаятаки в Японском императорском флоте не было, и, вместо того, чтобы записать капитану в послужной список авианосец, которого, по мнению разведки, просто не могло быть, а он был, ему записали другой, который, по информации разведуправления, существовал. И только после войны наконец-то разобрались и на радостях вручили Энрайту военно-морской крест, за неоценимый вклад, так сказать. Энрайт же, в свою очередь, написал о потоплении «Синано» целую книгу.
“Трагедия авианосца “Синано”, как я полагаю, стала символом наших военных неудач. Мы создали прекрасный корабль и очень им гордились. Он казался нам величественной и непобедимой твердыней на море. Но, он был потоплен не сделав ни одного выстрела. Это больше чем насмешка судьбы”
Японский историк Тосиказу Казе.
17 часов унижения: гибель самого большого японского авианосца
Автор: Арсений Гурский
