Многие газеты посвятили редакционные статьи фигуре Ариэля Шарона. Кончина бывшего премьер-министра Израиля - повод не только подвести итоги его долгой жизни, но и вновь обсудить ситуацию с мирным процессом на Ближнем Востоке. "В начале 2000-х Шарон заключил, что ради безопасности Израиля следует уступить палестинцам земли и "расцепить" два народа. Увы, его преемники застряли в точке, где оборвались его усилия", - говорится в одном из некрологов.
Нелегко говорить о наследии Шарона, замечает The Jerusalem Post, озаглавив некролог "Наследие Шарона": он "не был ни мастером риторики, ни интеллектуалом", учредил одну-единственную партию, да и та едва его пережила.
И все же издание заявляет: от Шарона останется его "пламенная верность еврейскому народу на земле Израиля и его уникальная способность формировать военные и политические реалии таким образом, чтобы они, в его понимании, служили главным интересам его народа". В решающие моменты израильской истории он сыграл ключевую, часто спорную роль.
Напомнив о жизненном пути Шарона, газета замечает, что даже в поздний период своей активной жизни он никогда не был "либералом-романтиком", а напротив, являлся одним из самых трезвомыслящих реалистов.
"Израильтяне чувствовали, что Шарон искренне болеет за их интересы и способен отстоять их на деле", - отмечает издание, призывая граждан Израиля единодушно склонить головы и отсалютовать этому великому лидеру.
"Концепция Израиля в видении Шарона доселе не осуществлена", - утверждает в заголовке The Washington Post. Всю жизнь Шарон воевал, но затем судьба подвела его к начальной стадии кампании по умиротворению. "Восемь лет назад эту кампанию оборвал инсульт, от которого он так и не оправился", - напоминает газета.
Всю жизнь Шарон проявлял решимость и рвение настоящего воина. Одним из самых прочных элементов его наследия газета считает экспансию строительства еврейских поселений на Западном берегу Иордана.
В начале 2000-х Шарон заключил, что ради безопасности Израиля в будущем следует уступить палестинцам земли и "расцепить" два народа. "Многие считали, что Шарон - единственный израильский лидер, способный в силу своего статуса успешно осуществить выход почти со всей, если не всей, территории Западного берега. Увы, его преемники застряли в точке, где оборвались его усилия", - такова финальная фраза статьи.
"Ариэль Шарон: раскол в наследство" - подхватывает тему The Guardian. Палестинцы, живущие на Западном берегу, видят наследие Шарона из своих окон, замечает газета: разделительный барьер, увенчанный колючей проволокой, - "главное вещественное напоминание о жизни лидера, сеявшего раскол". "Его альянсы и политика кардинально менялись, но он мог бы утверждать, что повлиял на облик Израиля больше, чем кто-либо, кроме Давида Бен-Гуриона", - говорится в статье.
Изложив биографию Шарона, издание утверждает, что его инсульт в 2006 году породил "одну из неразрешенных загадок ближневосточной политики". Что если Шарон твердо намеревался вывести израильские силы и поселения с Западного берега ради заключения мира? Оптимисты полагают, что Шарон для того и создал партию "Кадима", чтобы провести второй "уход", гораздо более сложный", чем уход из сектора Газа. Пессимисты говорят, что уход из Газы был уловкой ради сохранения власти над Западным берегом либо что он нанес столь сильную травму израильской политике, что даже Шарону не сошел бы с рук снос домов евреев там. Факт тот, что за восемь лет, пока Шарон находился в коме, поселения только росли.
Соблазнительно предположить, что болезнь Шарона отняла у Ближнего Востока величайший шанс на умиротворение, замечает издание. "Но в итоге о Шароне следует судить по его делам, а не по несделанному", - продолжает газета. "Возможно, мы будем ностальгировать по его решительности и силе и аплодировать уходу из Газы, но мы не можем рукоплескать ни его вкладу в создание поселений, ни его прочному убеждению в том, что борьбу с "террором" можно вести только пулями и бомбами", - так завершается некролог.
The Independent напрямую протягивает ниточку в день сегодняшний, вопрошая в заглавии: "Наследие Шарона: чему Нетаньяху может научиться у гиганта израильской политики?"
Для многих израильтян Шарон - не только ветеран войн, но и гарант безопасности Израиля в бытность премьер-министром, замечает газета. Напротив, в глазах многих палестинцев Шарон - "самый враждебный из всех израильских лидеров".
Газета комментирует: "Но на деле после того, как Шарона сразил инсульт, израильское руководство сместилось вправо". Вывод поселений из сектора Газа, осуществленный Шароном, "остается единственным прецедентом для ухода с Западного берега, а этот уход - обязательное условие прочного примирения с палестинцами".
Бессмысленно гадать, какую политику вел бы Шарон сегодня. Факт тот, что в 2005 году, создав новую партию, Шарон "проявил готовность поставить стратегическое решение, которое в его понимании отвечало интересам Израиля, выше, чем комфортное единство его политического племени. Нетаньяху, судя по всему, не собирается следовать примеру Шарона. Но, пока он ему не последует, надежды на справедливое примирение невелики", - заключает газета.
Британская The Times озаглавила некролог "Воин - государственный муж".
"Двойная трагедия Израиля: во-первых, он возник слишком поздно, чтобы спасти европейское еврейство от нацизма, во-вторых, он возник в мире, где государственные границы перестали быть подвижными. Израиль вынужден защищаться от государств и террористических группировок, стремящихся к его уничтожению", - пишут авторы.
Шарон посвятил защите своей страны всю жизнь. Газета называет его "блестящим военным стратегом". По мнению издания, Шарон рассудил правильно, решив, что "уход с территорий, занятых после 1967 года, и переговоры о палестинском государстве с сопредельной территорией отвечают интересам Израиля".
Шарон проводил "ястребиную, иногда подстрекательскую политику", замечает газета. Но он заслуживает уважения за попытки создать центристские силы, которые признавали бы как притязания палестинцев, так и необходимость защиты безопасности Израиля. "Если бы в 2006 году он не впал в кому, политическая жизнь на Ближнем Востоке сегодня, возможно, выглядела бы иначе", - заключает газета.
Мы никогда не узнаем, что подвигло Ариэля Шарона пожертвовать мечтой, главным архитектором которой являлся он сам, говорится в статье старшего научного сотрудника Национального центра научных исследований (CNRS) Франции Рана Халеви в Le Figaro. Всего за несколько месяцев он отказался от политики, которой придерживался 30 лет. Решение отказаться от поселений в секторе Газа сделало из него государственного деятеля. Оно также стало венцом политической карьеры, отмеченной чередой более или менее катастрофических ошибок.
В расширении поселений видели панацею от смертельной опасности, которой казалось создание палестинского государства. Однако жестокость второй интифады, крушение всех надежд на продолжительный мир и фактическое сосуществование на палестинских территориях двух государств заставили Шарона признать прежнюю стратегию устаревшей и в конечном итоге принять решение об одностороннем уходе из сектора Газа.
Понимал ли сам Шарон значимость своего исторического выбора? - задается вопросом Халеви. Своей несгибаемой волей он положил конец теолого-политической двусмысленности сионистского движения. Однако стратегия "одностороннего отхода", которую он начал проводить перед тем, как его свалила болезнь, не выдержала фундаментализма "Хамаса", слабости ПНА и, наконец, губительной склонности его нынешнего преемника - сам Шарон был о Нетаньяху невысокого мнения - к лукавству.
