…Выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек… ( эпиграф)
Ф. М. Достоевский
В то теплое солнечное сентябрьское утро я, как обычно, шёл на работу. Было примерно без 10 минут 9. Мой офис находился на пересечении улиц Broad и Water (примерно в полумиле по прямой от Всемирного торгового центра) на 20-м этаже. Настроение было приподнятое: в понедельник я начал работу над новой сложной программой и к концу дня нашёл эффективное решение, которое сегодня предстояло проверить. При подходе к зданию я заметил, что многие люди, подняв голову вверх, напряженно смотрят в северном направлении. Удивлённый, я последовал их примеру, но ничего, кроме ремонтников на стене здания, не заметил. Поднимаясь в лифте на 20-й этаж, я встретил Стива из соседнего отдела, который сообщил мне, что будто небольшой самолёт по ошибке приземлился на крыше северной башни Всемирного торгового центра и вызвал пожар.
К 9 утра я уютно расположился в своём кубике и начал работу. Неожиданно оглушительный удар неимоверной силы потряс весь наш этаж. Моё кресло на колесиках проехало несколько инчей, пока я не уперся коленями в стол. Сила звука была такая, что я на несколько мгновений оглох. Мои коллеги вскочили со своих мест, включили радио, и мы узнали ужасные новости. Через несколько минут из окон северо-западной стороны стал заметен чёрный дым. Несколько женщин столпились у углового окна, откуда была хорошо видна горящая Южная башня. Я встретил нашего секретаря. Она приехала из Нью-Джерси на «Path» поезде. Видно было, что она плакала: тушь от ресниц была размазана по всему лицу.
— Я ведь была совсем рядом от «Близнецов», хорошо, что сегодня выехала пораньше вместе с мужем!
Примерно в 10 утра женщины, столпившиеся у окна, в ужасе закричали: “ Башня рушится!” Я успел подбежать к соседнему окну и увидел, как за считанные секунды Южная башня полностью обрушилась, извергая клубы дыма. Всего через несколько минут дым достиг нашего здания, и за окнами стало черным черно. Среди сотрудников началась паника. У многих родственники или друзья работали во Всемирном торговом центре или в близлежащих зданиях.
Мой племянник Саша в то время был сотрудником «Lehman Brothers», расположенном во Всемирном финансовом центре. Нам повезло, что функционировала телефонная связь. Позвонила дочь, обрадовалась, что я пока цел. Она сообщила, что Саше удалось покинуть свой офис сразу после первого удара. Затем был звонок от моей жены. Она наблюдала всю страшную картину из офиса на 16 этаже в Ньюпорте Нью-Джерси через Гудзон, всего в миле от эпицентра.
Между тем, наше руководство было также в полной растерянности. В то утро ещё не было информации, сколько самолётов угнали террористы. Возможно, они планируют ударить и по нашему 22-этажному зданию? Вскоре по радио объявили о срочной необходимости покинуть рабочие места и по лестнице переместиться на 2-й этаж. В здании было всего две лестницы. Работники спускались поэтапно, начиная с верхних этажей. Однако это не смогло предотвратить большого скопления людей на лестничных клетках. О быстром передвижении не могло быть и речи. Я зафиксировал время спуска: 19 этажей мы с приятелем преодолели за 14 минут, примерно 45 секунд на этаж.
Впоследствии, когда стали известны некоторые детали трагедии — эвакуация из башен началась в 8:55 АМ, обрушение Южной башни произошло в 9:58 АМ — я рассчитал, что только людям, находящимся ниже 80 этажа теоретически могло хватить времени на спуск и удаление от эпицентра на относительно безопасное расстояние. Самолет врезался в Южную башню между 77 и 85 этажами. Все работники в этих пролётах мгновенно погибли. Только 18 человек с этажей, расположенных выше места удара смогли спастись. Надо отдать должное спасательным службам: когда самолеты таранили башни Всемирного торгового центра, в них находились примерно 17,400 человек, погибли же в башнях 2,763, т.е. около 16%.
Итак, в нашем здании несколько сотен людей за час спустились на второй этаж и столпились в ожидании дальнейших распоряжений. На этаже было два небольших зала для собраний, которые заполнились мгновенно. Стульев, конечно, не хватало, сидели на столах. Остальные расположились вдоль стен. Мало кто из нас в то время сознавал весь ужас случившегося несчастья.
Постепенно за окнами стало проясняться. Примерно в 2 часа дня нас начали выпускать. Люди выходили медленно, при выходе каждому вручали по две салфетки. Жаль, не было масок, тогда они были бы в самый раз. На улице было также солнечно, как и утром. На припаркованных машинах, а также по краям дорог и тротуаров лежал слой бурого пепла толщиной 3 — 4 инча. Я не представлял тогда, насколько этот пепел опасен. К счастью, ветра почти не было.
Вскоре я увидел посреди улицы полицейского, который резво крутился, отвечая на вопросы прохожих.
— Сэр, — обратился я к нему, — мне надо добраться домой — в Верхний Манхэттен.
— Сейчас отсюда нет пути домой, — с некоторым раздражением ответил он, — идите к воде!
Мне тогда показалось, что он посылает меня топиться, вода была совсем рядом, в четверти мили. Это не входило в мои планы. Я пошел вдоль улицы в сторону, противоположную воде. К счастью, прохожие оказались более осведомленными, чем полицейский. Пройдя около мили, я нашёл автобус до 57-й улицы. Очередь была огромная, но через полчаса я уже направлялся в сторону своего дома. Доехали только через час, затем прошло ещё 3 часа, пока я добрался на другом автобусе до 110-й улицы. Оттуда пришлось взять такси.
Домой я попал в 10 вечера, включил телевизор и только тогда начал осознавать весь ужас случившегося. По указанию руководства следующие две недели я работал дома, используя виртуальную сеть предприятия. Включал телевизор. Новости и видео были страшными: супруги или возлюбленные, держась за руки, выпрыгивали из разбитых окон 90-х этажей и летели вниз 300 — 400 метров к своей смерти.
На следующий день жена рассказала, что её сотрудница Зури обнаружила виновных этой трагедии:
— Конечно же, это евреи подстроили, а сами в офис не пришли.
Такое заявление вызвало возмущение, и Зури пристыдили. Однако она не смутилась и пошла с жалобой в отдел кадров. В тот же день все сотрудники получили электронное сообщение руководсва о запрете всяких дискуссий, связанных с 11 сентября.
Когда я рассказал об этом моей сестре Ане, она горестно улыбнулась. Муж её сотрудницы Сони, Моше, работал в компании «Cantor Fitzgerald», главные офисы которой были расположены в Северной башне на 101-м — 105-м этажах. Утром 11 сентября, не успев предупредить Соню, он с двумя другими сотрудниками срочно поехал на митинг, который назначили в центральной части Манхэттена. Уже днём 11 сентября стало известно, что самолёт врезался в Северную башню между 93-м и 99-м этажами. Это означало, что удар заблокировал доступ к лестничным клеткам всем сотрудникам «Cantor Fitzgerald», находившимся в офисах. Можно представить волнение беременной Сони, когда она не могла дозвониться Моше… К счастью, любящий муж сумел пересечь весь Манхэттен с востока на запад и обнять рыдавшую Соню.
Это был считанный пример благополучного исхода. Позднее я узнал, что все 658 сотрудников погибли, оставив сотни сирот, вдов и вдовцов. Долгое время я не мог прийти в себя. В феврале 1996 года у меня было интервью в этой компании на 104-м этаже. Тогда мне предложили работу с хорошей зарплатой. Я отказался только по той причине, что в офисе, где я должен был создавать компьютерные программы для брокеров, все сидели за одним длинным столом. Я привык к отдельному месту, где можно было бы без помех сосредоточиться. Я вспомнил Билли Бернштейна, который был одним из проводивших интервью. 11 сентября он погиб. Ему было 44 года…
«Cantor Fitzgerald» была не единственной компанией, связывавшей мою жизнь со ВТЦ. В 1997 году я работал консультантом в другой достаточно крупной компании «Guy Carpenter» на 50-м этаже Южной башни. С тревогой я позвонил домой своему бывшему менеджеру Элизабет. Рад был услышать её голос. В этой компании ситуация была не столь трагична. Сразу же после первого удара, когда лифты ещё работали, была дана команда эвакуироваться. Элизабет задержалась и вынуждена была спускаться по лестнице. Её поразила трогательная картина: шестеро молодых парней бодро несли на плечах пожилого человека. В «Guy Carpenter» среди работавших на 50-х этажах не было ни одного погибшего. К несчастью, некоторые консультанты и один менеджер находились на верхних этажах Северной башни. Большинство из них погибли.
Последняя новость, оглушила меня. Уже несколько лет жизнь в Америке представлялась мне стабильной и благополучной. Даже возможные увольнения меня не очень тревожили, так как был достаточный запас денег, и новую работу можно было найти довольно быстро. Я наслаждался столицей мира — Нью-Йорком, особенно его великолепными музеями, театрами, парками, ресторанами. Вечерами после работы я мог спокойно бродить по улицам, любил сидеть перед Южной башней у фонтана с бронзовой Сферой, которая символизировала торговлю, несущую мир всему миру. И вот в одночасье весь Всемирный торговый центр, который 30 лет символизировал могущество и процветание страны, был уничтожен варварами. Сотни людей сгорели заживо, а я избежал этой страшной участи только благодаря случайному везению. Да, мой покой и благополучие были призрачны.
Прошло 22 года. До сих пор помню отчаяние, охватившее меня тогда. Семья и работа постепенно залечивали раны. Мой старший внук Сёма родился за месяц до теракта, мы недавно отметили его 21-й год рождения. В 2002 я переехал в Нью-Джерси, продолжая работать в Нижнем Манхэттене и ежедневно проходя вдоль Граунд-Зиро. Героическими усилиями огромная территория, заваленная сотнями тонн осколков, была полностью расчищена за 8 месяцев…
И вот, на прошлой неделе я встретил Рому, с которым мы в 1997 году работали на 50-м этаже в Южной башне. Решили пойти на это место, где сейчас построены Национальный Мемориал и Музей 11 сентября. Автор проекта — американско-израильский архитектор Майкл Арад. Мы подошли к бассейну с водопадом, построенном на месте Северной башни, нашли имя Даниела Коффей, с которым мы беседовали в 1997 году при приёме на работу в «Guy Carpenter», и положили цветы. Я обнаружил имя Билла Бернштейна и оставил рядом маленький камешек. Рома положил цветы рядом с именами двух программистов из «Cantor Fitzgerald», с которыми он познакомился в 2000 году. Все имена выгравированы на бронзовых плитах. Никто не забыт, ничто не забыто. Мы обнаружили даже имена погибших в терракте 1993 года — первой неудавшейся попытке взорвать башни.
Бассейны и огромные водопады, построенные на месте башен, как потоки слёз, выражающие людскую скорбь. Рядом возвышается новая башня, которая выше «Близнецов» примерно на 500 футов. Она прекрасна и стоит как вызов нечисти, взорвавшей старые башни. Высота новой «Башни свободы» 1776 футов — год принятия Декларации независимости.
Возвращаясь домой, мы долго стояли у бронзовой Сферы, которая, выдержав удары тысяч тяжеленных осколков, уцелела. Теперь она символизирует исключительную стойкость страны и народа. Интересно, что Сфера была установлена недалеко от памятного места с ветвями каштана, который в 40-х годах рос рядом с домом, где скрывалась семья Анны Франк…
После посещения Мемориала у меня немного потеплело на душе. Пока народ чтит свою историю, пока есть парни, готовые, как рассказала Элизабет, рисковать жизнью, чтобы спасти пожилых и больных; пока люди не жалеют миллионы, чтобы увековечить память погибших, и создают такие архитектурные шедевры, пока на долларах написано «Мы верим в Бога», силы Добра будут побеждать зло, и Америка сможет преодолеть свои внутренние проблемы!
Леонид СТРАКОВСКИЙ
оригинал
