В любом случае, возникает вопрос – в чем смысл жизни? Смысл жизни той или иной страны? И сегодня старые смыслы везде утрачивают популярность.
После убийства Навального многие начинают понимать, что система, которую десятилетиями выстраивал Путин, оказалась нежизнеспособной.
Хотели как лучше, а получилось как всегда – фраза Черномырдина. Лучше хотели или хуже - неважно. Главное – что получилось?
Но чего хотели? Много писали о том, что хотел Путин на протяжении десятилетий. Например, говорят, что вначале он хотел закрепить результаты приватизации. Для этого надо было создать видимость стабильности на протяжении года, двух, трех. Цены на нефть и газ тогда выросли, и это оказалось возможно. Но это и стало целью – продержаться еще несколько лет. И эта задача оказывалась выполнимой на протяжении долгих 20 лет. Для этого понадобилась вертикаль власти, цензура, пропаганда первого канала. И дикая коррупция. И несменяемость ближайшего окружения Путина. Это один из пунктов кремлевской стабильности – не будить надежду у общества на изменения наверху. Не менять никого.
Скажем, в брежневские годы в политбюро было противостояние Лигачева и Гришина с Горбачевым и Яковлевым. Какая-то сублимация демократии, которая будила мысли у народа. Сегодня такого нет. Нет у руководства двух конкурирующих моделей развития страны. Сегодня они думают только о том, чтобы держать власть, причем любыми средствами.
Для удержания власти полезен образ внешних врагов, и Путин искусно этот прием использовал. В чем искусность? Если создается образ внешнего врага, то довольно естественно сразу на него напасть. Но Путин создавал этот образ медленно, по капле. Для удержания власти было достаточно небольшой осторожной борьбы без обострений. Но у этой дороги есть внутренняя логика. Вступив на тропу противостояния уже невозможно повернуть назад. Всегда легче всего сделать еще один маленький шаг вперед.
Эти шаги были очень маленькими. Например, года три противостояние сводилось к обсуждению цен на газ. Запад плохой, все страны хотят прихватить наш газ по дешевке. Хотя газ не был нашим, он был кремлевско-олигархическим. Но это был хороший политтехнологический прием. Противостояние есть, мы защищаем интересы РФ, но войны нет.
И сейчас эта внутренняя политтехнология дошла до логического завершения. Война, тотальное противостояние с Западом. Война требует военной экономики, и рыночная система не оптимальна. И вот на повестке дня у Кремля тотальные национализации, то есть, отказ от всей путинской системы.
Политическая система превратилась в криминальные разборки. Вначале Пригожин убивает кого-то кувалдой, потом убивают самого Пригожина, сейчас убивают Навального.
В общем, все прошлые политтехнологические трюки уже не работают, остались одни ссылки на историю России. Но этот тезис долго протянуть не может, до первого серьёзного ухудшения уровня жизни.
И что? В чем смысл жизни? У России, как у общественной системы. Путин уже не может придумать этот смысл. Система потерпела крах. Сегодня к обществу в РФ приходит понимание того, что просто есть шайка, захватившая власть, и у которой нет иной цели, кроме сохранения этой власти любой ценой. Власть против собственного народа. То есть, сегодня механизм сохранения власти пошел по венесуэльскому варианту. Где Чавес и Мадуро держат власть с 1999 года. При тотальной бедности и эмиграции 25% населения. Тоже стабильный долгоиграющий вариант. В чем смысл правления Чавеса/Мадуро? Для Венесуэлы? Нет смысла, тоже переругались со всем миром, тоже живут под санкциями. Смысл один – удержание власти. Венесуэла – это страна, где все население ненавидит своих правителей. Но голосовать могут только ногами.
В чем неясность ситуации – в том, что свои процессы идут в США и Китае. И там тоже свои метания и смена вех. Поэтому сегодня нет того четкого идеологического противостояния, какое было в брежневские годы. Что там будет – непонятно. А с РФ стало окончательно понятно. Конец Путинской эпохи. Его модель оказалась нежизнеспособной. У этой модели нет будущего. Но Кремль может жить и без будущего. Им достаточно настоящего.
В общем получилось пафосно и длинно. Можно было написать коротко - конец всех политтехнологиечских смыслов. Даже уже не спорит никто уже. И сам Кремль, как это уже видно, полностью этот конец понимает.
