Роман - предчувствие
От автораДорогой читатель! Если ты после прочтения данного литературного труда перестанешь называть свою великую страну «Рашкой», если вложишь свой лишний рубль в экономику своего государства, а не в доллар ФРС, если вечером выключишь зомбоящик, и прочитаешь книги Фоменко, Горяйнова, Шильника, Графа, Перкинса, Старикова, Веллера и других честных историков и писателей, если вместо рэпа и Мадонны включишь в своём автомобиле Башлачёва, Дольского и Градского, если вместо бутылки водки купишь себе хулахуп, если откажешься от очередного кредита, а вместо куска свинины съешь яблоко – я буду считать, что трудился не напрасно.
Часть седьмая
Робота я бросил в багажник, и через час езды по мокрой дороге мы были дома. Навстречу нам, из Мексики, двигались нескончаемым потоком гражданские и военные транспортные средства всех видов, какие только можно вообразить: от велосипедов до танков, от малолитражек на солнечных батареях до пятидесятитонных дизельных кранов.
Вечером я перелопатил всё, что могло иметь отношение к Джонни, в интернете, а тесть обзвонил знакомых, которых у него оказалось - половина Мексики. Результат оказался нулевой. Снаружи на кукле не было никаких выходных данных кроме надписи «Сделано в США». Никто ни о чём подобном не слышал и не писал. На ночь я положил её в крольчатник, даже домой заносить не стал. (Кролики забеспокоились, и я решил, что если к утру они подохнут, перестанут размножаться или превратятся в крыс – я робота выкину с обрыва в море, но ничего такого с животными не случилось.)
Утром я привёз странную конструкцию в наше представительство, и поставил на пол перед столом Шедько:
-Знакомьтесь, Андрей Андреевич! Это Джонни. Джонни – Андрей Андреевич!
Майор от неожиданности потерял дар речи, и я с удовлетворением отметил, что настал момент, когда не он на меня смотрит, как гладиатор на евнуха, а наоборот.
Замешательство, впрочем, было недолгим. Я рассказал шефу события вчерашнего дня, напомнил, как всё детство подобное пугало торчало денно и нощно в моей квартире на Океанском проспекте, в результате чего я вырос немного набекрень.
Тут же были приглашены несколько человек из порта и каких-то заводов, которые осмотрели робота, и сказали, что им необходимо оборудование и время, чтобы разобраться в электронных мозгах. Они забрали игрушку, и пообещали позвонить сразу, как появятся результаты.
Несколько дней прошли в томительном ожидании. Я переводил с русского на испанский и английский разные технические документы, а сам вспоминал детство, дом, маму, Джонни. Как всё было просто! Поел, поспал, посмотрел новости про то, как американские учёные сделали очередное сенсационное открытие: муха после отрыва от вертикальной поверхности не складывает ножки вдоль тельца, а сгибает их в коленках! Послушал музыку, глянул порнушку, опять поел…
Через несколько дней мне позвонил Шедько, и сказал, чтобы завтра я зашёл на его ферму за молоком. Поэтому на другое утро я постучал в дверь его кабинета. Видеокамера под потолком шевельнулась в мою сторону, щёлкнул электронный замок, и я зашёл в кабинет к майору.
-Привет, Володя! Садись. Хоть ты парень крепкий, но, от того, что я тебе сейчас скажу, ноги могут подогнуться. Информация по кукле уже кое-какая есть. Парни над ней ещё колдуют, но то, что они раскопали, должно тебя заинтересовать. Честно говоря, мы не были уверены - надо тебе это сообщать или нет, но пришли к выводу, что - надо. Потому что ниточка потянулась интересная, и распутать её сможешь только ты. Итак, ты готов?
-Надеюсь, да! – неуверенно ответил я. – Если что – приготовьте сразу нашатырь! Джонни – инопланетянин?
Майор протянул мне листок - ксерокопию какого-то документа.
-Ознакомьтесь, товарищ второй секретарь!
Я начал читать, хотя буквы малость прыгали в глазах от волнения. Но, осилив первый абзац, я начал успокаиваться. Там по-английски в научных терминах говорилось о каких-то новых разработках в области движетелей, сервоприводов колёс, искусственной кожи, новой схеме сцепки гусеничных траков, экономичных батареях, сплавах меди, хрома, лития, серебра, и тому подобная техническая белиберда. Всё это разрабатывалось в центре технологии и автоматики в городе Атланта, штат Джорджия, должно было принести экономический эффект в столько-то миллионов долларов, поэтому работники этого центра обращались к конгрессменам штата с просьбой: не закрывать их тему, и продолжить финансирование, потому что их закрытие приведёт к подрыву обороноспособности США и отдаст лидерство в этой области русским. Далее шли многочисленные подписи, печать и дата: одиннадцатое июня две тысячи двадцать пятого года.
Я вопросительно взглянул на Шедько:
-Простите, но я одного не понял: после чего мне надо было в обморок брякнуться?
-После подписи «Бойнович Н.» - просто сказал майор, - Там есть ещё какой-то Григорьев В. У твоего товарища как было отчество? Не Васильевич? У меня где-то записано, да забыл – где.
-Нет, Михайлович, царство ему небесное!
Среди двух десятков подписей я действительно прочитал фамилии «Boynovich N.» и потом подпись, и рядом - «Grigorieff V.» и тоже закорючка подписи.
-Здравствуй, жопа новый год! – удивлённо протянул я. – Это, типа, что? Наши папы - в Атланте?
-Американец из Атланты сказал бы: «Вот мы и дали в жопу в новый год!» Думаю, тебе вскоре предстоит поездка в белую Америку, так что привыкай к их поговоркам! Почитай что-нибудь про Новый Орлеан, Атланту, Вашингтон, Нью-Йорк, Колумбию, Саванну! Ну и вообще, сегодня же начинай изучать те места! География, экономика, климат.
-Андрей Андреич! – взмолился я. – Киньте пару бит инфы в очень серое вещество! Я ничего не понимаю! Речь же шла про Джонни!
-Мы ещё собираем информацию на эту тему. Могу только пока сказать, что твой папа принимал участие в создании этой игрушки. И твоя мама была в курсе, поскольку вместе с папой приехала в Штаты после института. Но она вернулась на родину, вскоре родился ты, а папа по каким-то неясным причинам остался за бугром. Вместе с ним остались и несколько других наших инженеров. Но человека с фамилией Григорьев в той группе не было. И женщины с такой фамилией - не было. Ты не знаешь девичью фамилию пашиной мамы?
-Понятия не имею!
-Ладно, выясним. С этим Сан-Диего ни на что времени не хватает! Надо бы новое представительство там делать, штаты расширять, а то я уже ничего не успеваю. Жена скоро уволит за непосещаемость! Ты в курсе, что вождь новоявленных ацтеков создаёт свою партию, и собирается баллотироваться в парламент? Хоть бы скальпы со стен поснимал, прежде чем телевидение приглашать! Ладно, пока ты свободен. Как будет что новое – сразу дам знать. Но я чую – тебе придётся ехать во Владивосток через Атланту. Я сообщил в центр про твою находку, там сейчас тоже над этой темой работают. Так что - подождём. И учти: никому ни слова!
Я ехал по трёхмиллионной Тихуане, останавливался на светофорах, пропускал пешеходов, соблюдал все правила и даже в итоге приехал домой. Но ни дороги не видел, ни домой не пошёл, а заглушил двигатель перед воротами, и просидел в машине почти час, пока тёща не глянула случайно в окно, и не поинтересовалась на всю улицу – всё ли у меня в порядке. Я и раньше-то не мог распутать этот клубок, а теперь вопросов лишь прибавилось. Поэтому, раскинув мозгами, я вечером позвонил матери, поинтересовался здоровьем, делами, а потом спросил прямо в лоб:
-Мама, а где мой папа?
-Тебя этот вопрос никогда не интересовал! Зачем тебе это?
-Да, в телефонном справочнике лазил, и вдруг нашёл какого-то Н.Бойновича, проживающего в городе Атланта. Вот и подумал: ты же была в штатах! Может, мой папа – американец, миллионер? Может – в гости сгонять, познакомиться? Глядишь, и от наследства кусок перепадёт!
На том конце повисла пауза, потом каким-то надтреснутым голосом мать сказала:
-Да, Володя, твой папа остался в Атланте. Но ехать туда я не советую. Там ничего хорошего нет.
-А я не на экскурсию туда собираюсь, а на папу поглядеть! И задать ему пару вопросов. Ну там, хау ду ю ду, не жмут ли ботинки, если совесть не жмёт…
Там опять всё затихло, потом вздохнуло, и тихонько произнесло:
-Ты сильно повзрослел, сынок. Изменился. Голос стал совсем другой. Наверно, у тебя суровая работа. Я слышала, что где-то в Мексике идёт война. Смотри, будь осторожнее, пожалуйста. У тебя есть женщина?
-Да, мама, есть. Она местная. Я не хотел тебе говорить. Думал сделать сюрприз. Мы планируем приехать в Россию через год-два. Вместе с женой и дочерью. Твоей внучке уже третий год. Она красавица, вся в маму.
Впервые за несколько лет я поговорил с матерью по душам. В конце разговора она робко попросила дать сказать два слова внучке, и когда та ответила ей: «Пливет, баба! Хаясо. И я тебя! Плиеду!», то из трубки хлынули слёзы. Нам было строго наказано предупредить о приезде заранее, чтоб бабушка (Как быстро она из мамы стала бабушкой! Словно год готовилась!) успела купить внучке подарки, и сделать горбушу с овощами в духовке. Уже прощаясь, я сказал матери:
-Мне важна вся информация о моём отце и обоих родителях Паши. Пожалуйста, напиши всё, что знаешь на ящик This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.. Это очень важно. Не сказки для глупеньких детей, а факты. От этого многое зависит. В том числе – и наш приезд.
-Хорошо, сыночек, я сейчас ещё всплакну минуток десять, а потом сяду, и напишу всё, что вспомню! Ведь это было так давно! До встречи!
Я указал матери электронку одного товарища, через которого шла связь с правительством в Мехико. Звали его Олег, он всегда был обвешан фотоаппаратами и треногами, вёл передачу на местном телевидении, и представлялся «Свободным фотографом».
Через несколько дней меня вызвал шеф. В его кабинете сидел мужчина с таким же седым ёжиком, что и у меня, невысокий, лет пятидесяти пяти, в коричневом костюме. Шляпа и плащ висели на вешалке. Я снял свою мокрую куртку, и повесил рядом.
-Как тебе предновогодняя погодка? У нас во Владике снега – только успевают разгребать, а тут ливень за ливнем. Не знаю даже, получится ли фейерверк запустить при такой погоде? Знакомься: это - Романов Алексей Валерьевич. Прибыл к нам издалека, будет курировать одно из направлений. Он привёз кое-какие новые данные про Джонни, прочитал письмо твоей мамы, и имеет тебе кое-что сказать. (Письмо мать прислала на другой же день, я его сразу распечатал, и передал шефу.)
-Для начала я хотел попросить вас, Володя, не работать так прямолинейно! – осторожно начал Романов. - Не думаю, что этот звонок маме и её письмо как-то ставят под угрозу вашу поездку, но впредь такие действия попрошу согласовывать.
-Хорошо! – сказал я. – Я понял.
-Замечательно! Теперь по поводу робота. Информации, как это ни странно, очень мало. Дело усложнятся тем, что там, в Атланте, у нас нет своих людей. Из письма вашей матушки мы поняли, что они, молодые спецы, десять человек, из которых три женщины и семеро мужчин, по окончании института прибыли в Атланту для работы в совместном проекте. Цель проекта – создание робота-андроида универсального назначения. Нам он был нужен для работы на Марсе и в Антарктиде, им – для других целей. Руководил лабораторией Василий Григорьев, гражданин Америки русского происхождения. Через два года американская сторона в одностороннем порядке разорвала договор, объяснив это секретностью разработок. Восемь наших спецов сразу уехали обратно, но господин Бойнович и госпожа Куренкова остались. Куренкова к тому времени вышла замуж за руководителя проекта Григорьева, который был старше её на восемнадцать лет. Но брак был вскоре расторгнут, и она тоже вернулась на родину через полгода после основной группы, уже как Григорьева. Таким образом, по непонятным причинам, в Атланте остался только господин Бойнович, хотя его беременная супруга уговаривала…, - он поднял листок с письмом, нашёл нужное место и, поправив очки, зачитал: - Уговаривала как могла, но на Колю словно нашло какое-то затмение, он день ото дня становился всё более похож на одержимого, в нём стали появляться странные черты характера и отклонения сексуального характера! Словно в него вселился дьявол! О как! Вы же читали это письмо?
-Конечно, - ответил я, - Моя жена, пока была беременная, тоже штучки откалывала – любо-дорого вспомнить. Так что в чертовщину я в данном случае не верю.
-И я не верю! Но человек работал в секретной лаборатории, остался за рубежом, а вы родились уже в России. Кстати, Павел, ваш друг, который сейчас загорает на пляже в Гонолулу, родился почти через два года после того, как его мама вернулась из …
-Пашка!? Жив!? – я схватил Романова за руку через стол так, что шеф привстал и почти закричал:
-Володя, отпусти товарища полко… отпусти Алексея Валерьевича!
Сломать руку товарищу полковнику было делом непростым, поэтому Романов, улыбнувшись, положил мои лапы на место, и сказал:
- Да, жив! Об этом стало известно совсем недавно. Вы – человек уже проверенный, поэтому я сообщаю вам совершенно секретную информацию. Давно готовится аннексия Гавайских островов. Совбез ООН даёт на это добро. Острова будут вскоре поделены между Россией и Китаем. Китайцам отойдёт самый большой остров - Гавайи, нам – Оаху и всё остальное. Чтобы взять хорошо укреплённую крепость малой кровью, внутри крепости нужны свои люди. Вы же помните майора Бэнкса? Он и ещё несколько офицеров работает на нас. Он не фанатичный вояка, и не идейный рогозинец. Он бизнесмен. Он много воевал против нас, и понимает, что в плен таких как он, не берут. А в Америке такие не нужны. Поэтому у нас договор: он сдаёт нам без боя всё, что в его власти, а мы оставляем его там каким-нибудь завхозом. Поэтому он спас вашего товарища, и дал оружие вам. Не потому, что он так любит русских, а потому что Америка его разочаровала и кинула. Этот старый лис всё заранее просчитал, и подготовил себе пару запасных аэродромов. А Павел работает санитаром в местном госпитале. Ему сделали неплохой протез. Вернётся домой – в Красноярске закажем ещё лучше. Захочет остаться – мы не будем против: толковые ребята там скоро очень понадобятся.
-Пашка жив! – только и выдавил я. – Спасибо тебе, святая дева Гваделупская!
-Кто? – не понял полковник.
-Да это - так. Простите, я вас перебил! Вы что-то говорили про пашину маму. Кстати, а ей уже сказали?
-Да, конечно! В первую очередь. Так вот, Павел родился через два года после возвращения его мамы из Америки, поэтому он младше вас, Володя, года на полтора. Вы учились в одном классе потому, что вас отправили в школу почти в девять лет по состоянию здоровья. Его отец – не Григорьев, хотя она и приехала обратно уже как Григорьева. Его отец – военный офицер. Он погиб в районе Формозы, когда Павлу было лет восемь. Всё это очень интересно, но вернёмся к роботам. Ваша мать привезла одного с собой. Видимо, это и было то, над чем работала тёмная контора в Атланте. Она привезла его как память о муже или как игрушку будущему ребёнку. С такой игрушкой её выпустили из секретной лаборатории? Это очень странно. Мы подумали, и пришли к выводу, что матушка ваша не знала, что это не просто игрушка, а нечто, влияющее на психику. И это нечто ей подсунули специально в качестве эксперимента. Эту штуку впоследствии могли сто раз перепрошить, и заложить новые возможности. Она влияла и на вас, и на неё. Возможно – ещё на кого-то. Что было у неё в голове – мы не знаем. Вашего робота водолазы так и не нашли. В том, что ты нашёл неподалёку, схемы сгорели, но техники сказали, что таких антенн они ещё не видели. Как явствует из документов и показаний, ваш отец и все наши спецы работали над ходовой частью роботов, системой питания и новыми материалами, и в мозги не лезли. Этим занимались американские пида…э-э-э партнёры. В сухом остатке: почти все из той группы вспомнили, что во время работы в Америке у них были странные ощущения: головокружение, неадекватное поведение. Кто-то становился излишне болтлив, одна из дам влюблялась через день, кто-то плакал без причины, кому-то везде чудился запах цветов. А Бойнович вообще стал неадекватен. В чертей мы с вами, как договорились, не верим. Что остаётся? Остаётся целенаправленное воздействие на психику при помощи каких-то волн. Зачем – понятно. Джонни – это оружие. А вот как оно работает, почему не применяется на практике, и почему эту лабораторию внезапно закрыли уже как двадцать лет – нам с вами и надо выяснить. И ещё: после случая с вашим отцом в невозвращенцы записались ещё несколько наших химиков, работавших на совместном предприятии в городе Колумбия. Это не очень далеко от Атланты. Естественно, после такого все подобные контакты с американцами пришлось прервать. В их прессе, ясное дело, было много вони про очередной железный занавес и диктатуру в России. Но по странному стечению обстоятельств, буквально через полгода в Нью-Йорке, в «Фонде Карнеги» произошёл взрыв, который унёс жизни почти полусотни этих пида…э-э-э, членов Бильдербергского клуба. Вскоре доллар стал резко девальвировать, от него начали массово отказываться в Азии, Европе и Латинской Америке. Сразу началась инфляция в самих штатах, запад и юг страны фактически откололись от востока, Анкоридж заметался между Канадой и Чукоткой, зона свободной торговли «НАФТА» тут же накрылась медным тазом, и этим пида…э-э-э, и нашим партнёрам в Вашингтоне стало не до таких мелочей, как лаборатория в Атланте. Вот и всё, что я имел сообщить.
Подтвердились все мои самые поганые предположения. Я стал жертвой эксперимента, но не маминого, а папиного! Даже в школу пошёл в девять лет по причине умственной отсталости. Значит, сейчас мне не двадцать восемь, а тридцать! Мой папа – либо предатель, либо псих. Моя мама – просто жертва обстоятельств. Но главное – Паша жив! Ай да Бэнкс!
-Товарищ полковник! А есть возможность поблагодарить Бэнкса от меня лично? Если бы он не дал мне оружие, я бы погиб. И за Пашу ему спасибо. Я бы ему… ну даже не знаю…ящик текилы бы отправил!
-Товарищ майор, есть возможность отправить на Оаху ящик самой дешёвой текилы под видом гуманитарной помощи этим пида… э-э-э, голодающим офицерам контрразведки? – спросил Романов у Шедько.
-Я сегодня же свяжусь с местным портом, и узнаю, когда на Гавайи идёт ближайший транспорт! – заверил шеф.
-Вот и хорошо! Потому что нашему супермену надо готовиться к новому году. Как-никак, тридцать первое декабря! Ёлку-то нарядил? Подарки упаковал? Или вы, мексиканцы, только рождество да день мертвецов отмечаете? А о дальнейших планах поговорим после праздников, уже в сорок седьмом году. Но про Атланту уже можешь начинать что-нибудь читать. Так, для общего развития. Уже читаешь? Вот и молодец!
Новый год я отметил дома, по-семейному. В Мексике этот день вообще мало кого волнует. Тут свои святые, свои праздники, своя архитектура, свой кинематограф. Латинская Америка – это другая планета по сравнению с Россией или Европой. Тут за двести лет борьбы за свободу случилось двести революций разного масштаба, двести экономических кризисов и двести катастрофических землетрясений. И ничего! Люди улыбаются друг дружке на улицах, в магазинах, в общественном транспорте. Все с утра до вечера работают, добывая свой скромный кусок хлеба честным трудом. Конечно, есть преступность, наркомания, есть воровство чиновников, случаются аварии, и люди плачут и умирают. Но всё это настолько естественно и близко к природному круговороту жизни и смерти, что день мёртвых – это весёлый праздник, а про рождество - и говорить не приходится. При этом каждый мексиканец знает, что любой католический священник – жулик, лжец и извращенец, а протестантский пресвитер – лентяй и пофигист. Но они не отождествляют веру с конкретными людьми. Поэтому, случись им в соборе поймать чёрта в рясе – они вытащили бы его за ворота, беспощадно забили насмерть дрекольём, улыбнулись, и пошли бы молиться в этот собор дальше. Их веру это не поколебало бы ни на сантиметр!
В середине января мне было приказано оставить все дела, и основательно заняться изучением белой Америки. Центр отдал приказ: в марте пересечь границу, добраться до Атланты, там найти Бойновича и Григорьева, выяснить у них всё, что можно про их исследования, и, по возможности, убедить их ехать со мной в Россию. Далее добраться до Колумбии (Город в штате Южная Каролина.), найти там Моисея Михалкина и Аркадия Эткина, не очень русских химиков, и тоже убедить их ехать со мной. Довезти эту четвёрку до Саванны (Город в штате Джорджия), где нас будет ждать подводная лодка. Подробности мне пока не сообщили, но при упоминании подводной лодки у меня чуть не случился обморок. Но приказы не обсуждаются. И я каждый день смотрел фильмы, читал книги и официальные документы, и к горлу моему подступала тошнота.
Проступала личина такого общества, которое могло возникнуть только в больном мозгу маньяка. Я, в рабочем кабинете, или дома, запершись в своей комнате, чтоб не дай бог не увидела не то что доча – жена! - смотрел сначала художественный фильм про то, как белый пожарный спасает детей негра из пожара, который устроили арабы, в то время как чёрный хирург вытаскивает с того света сына этого пожарного, которого подстрелили мексиканские террористы. Сюжет продирал до слёз, актёры играли так, что сам старик Станиславский пожал бы им руки, а спецэффекты вылетали из 3д-телевизора на метр. Но далее шёл фильм о фильме. И оказывалось, что во время съёмок негров кормили в отдельном павильоне, что белому заплатили десять миллионов долларов, а чёрному – один, что белый сниматься в этой херне вообще не хотел, но ему пригрозили лишением страховки и отсутствием ролей в дальнейшем. Что в реальной жизни пожарники, прежде чем ехать кого-то спасать, созваниваются со страховой компанией, и если имущество не застраховано, то требуют от полумиллиона наличными за выезд, или горите вы все синим пламенем. И – главное: нет такой больницы на востоке страны, где бы негру-хирургу доверили лечить белого! Потому что, во-первых, в белых штатах (А их под чутким руководством Вашингтона оставалось около двух десятков.) негров-хирургов вообще нет, и негры там только подметают улицы и моют машины, а, во-вторых, если речь в фильме идёт о каком-нибудь штате, где верховодят чёрные, (А их уже восемь или больше, кто как считает.) то шансов выжить у белого парня нет никаких. Скорее всего, (Ссылка на документ такой-то с соответствующими фото и видео.) его застрелят сразу, и никакого врача можно не беспокоить. Но были случаи, (Ссылка.) когда несчастного привозили в больницу (Это в штатах, которые ещё не очень чёрные, но уже не белые.), вскрывали, и выбрасывали на улицу ещё живого. Или (Ссылка.) подключали к кровати ток, а сами все эти конвульсии снимали на видео, и сопровождали очень остроумными, с их точки зрения, комментариями.
Ещё художественный фильм, прокатившийся по кинозалам востока и дважды показанный по ТВ в прайм-тайм. Тема та же: совместная борьба негров и белых против латиносов, которых русский террорист Влад Кружкин снабжает минами и отравой, от которой вымирает для начала небольшая индейская деревенька, так заботливо оберегаемая белым красавцем-шерифом и его женой-негритянкой. Зритель должен скрипеть зубами от ненависти и кидать в экран банки из-под колы! Но угадай, зритель, кто же победит в борьбе добра и зла? Конечно, Кружкин гибнет от собственной отравы, а чёрно-белая команда (Пропорции - пятьдесят на пятьдесят, но белый парень всегда чуточку находчивее и главнее.) принимает поздравления не от кого попало, а от самого Буша Шестого! Но далее снова фильм о фильме. (Ссылка.) Сухая статистика. Затраты на фильм – два с лишним миллиарда в нынешних девальвированных баксах. Из которых миллиард – гонорар президенту за пятиминутную сцену награждения в финале драмы. Сборы за первую неделю – чуть больше двухсот миллионов. Общие – меньше миллиарда. Оценка в сетях – три балла по десятибалльной шкале. Даже амерам такое надоело! Это даже не сказка, не фантастика. Это - особый жанр: голливудский капреализм. (Голливуд давно закрыт, но такие киношедевры о любви негров и белых, и всех их вместе – к президенту, по привычке называют голливудской продукцией.) Съёмка велась в Канаде, потому что на территории США не осталось ни одного живого индейца. Потому что белых в фильме играют французы из Квебека. Потому что негров играют… тоже французы из Квебека! Потому что нанятый было реальный американский негр в первый же день съёмок застрелил белого помощника режиссёра, после чего съёмки и перенесли в Канаду.
Документальный ролик про фантастические успехи медицины центрального госпиталя Нью-Йорка. Там спасли стопятилетнего белого мужчину от четырёх смертельных заболеваний! Медики, утирающие пот после многодневной операции. Улыбающийся пациент выписывается из больницы. Президент, крупным планом вручающий Нобелевскую премию в области медицины. Умилённый диктор жмёт руку восьмидесятилетнему сыну виновника торжества, и советует ему не запускать кашель. (Ссылка.) Читаем комментарии. Чтобы вылечить этого миллиардера, было умерщвлено и разобрано на органы пять здоровых, белых, но бедных человек. (Все документы официально оформлены адвокатами миллиардера, родственники получили компенсацию и заплатили налог.) Сам миллиардер заплатил за курс лечения четыре миллиарда из четырёх с половиной, что имел на банковском счету, и тихо умер во сне через полгода в результате осложнений на сердце.
Самая гуманная в мире вашингтонская полиция убивает в год от трёх до четырёх тысяч человек, (В основном – чёрных.) даже не доведя их до участка. Это не считая переполненных тюрем, в которые садят с двенадцатилетнего возраста за такие грехи, как прослушивание у себя дома «Русского радио» или неподнятие флага над своим домом в День Независимости. Причём, по таким статьям садят или штрафуют в основном по доносам родных и соседей, а за написание одного доноса идёт прибавка одного дня к отпуску. (Ссылка на статью закона.)
Я смотрел видео из Хьюстона и Далласа. Что поражало на юге – полное отсутствие власти и беспощадная война чёрных против чёрных. Конечно, когда попадался белый, война на пять минут прекращалась, но стоило главарю всадить контрольную в белый череп, как чёрные опять шли квартал на квартал. Ещё – я почти не понимал их языка. Как мне пояснили, из Флориды в чёрные штаты давно идёт поток испаноговорящих негров. В результате образовался бесподобный сленг, дикая смесь английского, испанского, португальского, ещё каких-то языков и наречий, плюс ругательства со всего света. Негр из Техаса уже с трудом понимал негра из Оклахомы и уже не понимал негра из Небраски. В крупных пограничных городах ещё сохранялись островки белого населения, окружённые колючей проволокой и охраняемые местными добровольцами, но, как я вычитал из одного учебника, если исход населения переваливает за тридцать процентов, он превращается в бегство, которое остановить невозможно. Белые нынче уже не покидали южные штаты массово, потому что они уже их покинули, перебравшись на восток, и устроив там буквально катастрофу. Средняя Америка, главный поставщик зерна и мяса, стала поставлять героин и миллионы беженцев, которым на востоке оказалось негде жить, работать или учиться. Резко выросла преступность, смертность, цены на жильё и продукты. Канада в ужасе захлопнула границу перед беженцами, но, как сто лет назад мексиканцы всеми методами проникали в США, так теперь амеры лезли в Канаду, как клопы в щели: плыли на переполненных баркасах через озёра, шли через Анды, и летели на Аляску. Сколько погибло по дороге – никто не знает, но статистика говорит: при массовом исходе (Бегстве, насильственном переселении.) погибает от четверти до половины беженцев. А дома покинули около пятидесяти миллионов! Французская Канада начала городить забор от английской, и страна фактически уже разделена на две неравные части, и вяло постреливает друг в дружку. Европа ввела квоту на американцев. Китай сказал лет десять назад: «Пазалуста! Пилиеззяйте! Делевня пусутует, все у нас узе инзенеры. Лис, калтоска сеять некому! Хлюсек каламить, футубольки сыть.Твоя – лаботай, мая – лукавади. » Но очереди в китайское посольство в Вашингтоне пока нет. Российский же МИД сказал, что твёрдо верит в мирное решение проблемы американских беженцев, надеется, что у местной администрации всё под контролем, наше МЧС готово предоставить два мобильных госпиталя, станцию по очистки воды и сто армейских палаток, но в целом - это внутренняя проблема США.
Я пришёл к грустному выводу: моя миссия обречена на провал. Потому что Атланта – это переходная ступень. Чёрно-белый штат. Насколько я понял, в тех местах белые отбросили толерантность и все поправки к конституции, и серьёзно взялись за оружие: отступать некуда, позади Вашингтон. Поэтому, примерно по линии Саванна – Атланта – Нэшвилл – Сент-Луис идут бои местного значения с применением лёгкого и не очень лёгкого оружия. Белые пока держат фронт, но беда в том, что в их тылу, в восточных штатах, негров, по разным данным, то ли каждый пятый, то ли каждый третий. Вся обслуга, все сантехники, лифтёры, водители грузовиков и такси, мойщики и дорожные рабочие – все чернокожие. Конечно, многие из них понимают, что если сюда придут их братья с юга, то мало им тоже не покажется. Развалится хоть какое-то подобие порядка, и наступит полный беспредел. Но таких - меньшинство. Большая часть так или иначе, тем или иным способом, но поддерживает своих. Им пока без разницы – кого поддерживать: Чёрных Мусульман, Чёрных Братьев, Чёрных Апостолов, Чёрных Блюзменов, Чёрных Волков, Чёрную Армию или какую-то другую банду. Главное – чтоб банда была не белая. Главное – свалить белый режим. Поэтому в тылу у белых действует целое партизанское движение. Очень разрозненное, разношёрстное, а потому малопродуктивное, но зато сложноуловимое. У них нет генерала, нет штаба и аэродромов. Любой негр - шиномонтажник может внезапно взять монтировку, и пробить череп белому господину, который заехал к нему сменить колёса. Почему заехал? Да потому, что он уже двадцать лет менял и подкачивал колёса именно в этой шиномонтажке! И его всегда встречали белозубой улыбкой на чёрном лице. И белому господину даже в голову не могло придти, что в этой жизни что-то не так! Он, белый господин, сидит в офисе, считает деньги, а вечером едет домой на «Феррари». А негры крутят ржавые гайки в гараже, вывозят мусор и прочищают унитазы за три доллара в час. Вроде, всё правильно! И почему вдруг улыбающийся негр бьёт его ломом в голову, закидывает труп в багажник, и вывозит на свалку – он так никогда и не поймёт.
Партизан ловят, обвиняют в терроризме и казнят пачками. Причём, партизанят не только чёрные, но и китайцы, и латиносы. Небелым официально запрещено покупать любые автоматы и оружие калибра девять миллиметров и больше. Но это не помогает: дробовики никто не запрещал, семимиллиметровая пуля голову тоже пробивает. А сколько пулемётов Браунинга куплено заранее? Сколько автоматов Калашникова, пистолетов ЧЗ и снайперских винтовок Хеклер-Кох ежедневно пересекает южную границу – никто не считал. В конгрессе давно лежат законопроекты о стерилизации чёрного населения, о выселении чёрных в Африку, о массовых расстрелах чёрных, замеченных в погромах, о разделе поездов на чёрные и белые вагоны. Но если президент подпишет такие законы – все чёрные разом встанут на дыбы, а с Америки слетит последний фиговый листик, которым она прикрывается. Массовые репрессии собственного населения, официальное рабство и сегрегация – это варварство, геноцид, и повод для международного вмешательства. Это - конец государства! А если не подпишет, то завтра, или через год, или через десять лет, но звёзды, одна за другой, будут продолжать падать с флага этой страны, пока не упадёт последняя. Белые в этой стране не могут жить без рабского труда. Этот менталитет рабовладельца вырабатывался из поколения в поколение. Рабами, по гениальной задумке хозяев жизни, должны были в итоге стать вообще все неанглосаксы на этой планете. Пейсатый англосакс сидел бы в банке, печатал деньги, и выдавал кредиты всем и каждому. А остальные бы только и делали, что работали да удивлялись: почему они такие бедные? Но рабы стали настолько вооружены оружием и информацией, что смогли себе позволить разобраться в ситуации, и начать убивать хозяев. Что дальше – им пока неинтересно. Сейчас им интересно уничтожить тех, кто несколько веков на полном серьёзе называл их говорящим скотом, придумав ради своего оправдания бредовую теорию эволюции видов.
Из анархии и разрухи, из вседозволенности и полного кавардака всегда рождалось какое-нибудь государство. (Энтропия разумной природы по богом заданным законам всегда стремится к упорядоченности, в то время как неживой – наоборот.) Иногда на это уходили годы, если у руля вставал такой вождь, как Сталин или Пиночет, и возникала диктатура. Иногда – многие десятилетия, когда порулить пытался то один пан или премьер-министр, то другой. Иногда приходили чужеземцы и быстро наводили свои порядки, и тогда палачи работали в три смены и по выходным.
Говорят, что даже если вас сожрал крокодил, у вас целых два выхода. Но, сколько я ни читал экспертные оценки специалистов из ООН, МИДа, институтов права, развития и разных других – никто не находил для штатов даже одного. За красивыми словесами о равенстве, любви и веротерпимости скрывалась растерянность и непонимание ситуации. Никто не рискнул прямо заявить: ребята! Нельзя было отпускать рабов, потому что это неверно в принципе! Если у тебя есть раб – он должен быть им вечно! Отпущенный раб опасен. Целое государство, построенное на рабском труде, и вдруг сказавшее, что раб и хозяин с завтрашнего дня равны – обречено на бунт. А уж если рабы плодятся впятеро быстрее расы господ, и им доступно оружие – государство будет взорвано изнутри обязательно. О последствиях этого взрыва раб задумается потом. А пока вся его энергия направлена только на одно: взорвать!
От просмотра, чтения и тяжёлых раздумий меня отрывала супруга. Она знала, что весной я уезжаю, и места себе не находила. Каждый вечер она с матерью готовила разные вкусности на базе свинины, крольчатины, сладкого картофеля, ананасов, риса, сыра, майорана и кайенского перца, потому что там, в дикой Америке, мне, бедному, придётся есть одни гамбургеры, и пить колу.
У меня тоже сердчишко ёкало, потому что мой план сильно смахивал на авантюру. Я не представлял, как буду добираться до Атланты через районы, где белый цвет кожи – это приговор. А если доберусь – где искать отца и остальных? Ни адресов, ни места работы. Может, зря я подписался? Ну, робот. Ну, оружие. Всё это было давно, и сейчас мало кому интересно. Жил бы себе в Тихуане, помогал бы нашим осваивать дикий запад, а вечерами держал бы жену и дочь на коленях и любовался закатом. И ловил себя на мысли, что – нет. Не помогал бы, не держал и не любовался. А мучался бы всю жизнь, зная, что был шанс, но я его прохлопал. Зассал! Раз трудности нельзя обойти – надо к ним подготовиться!
В феврале меня вызвал Шедько, и сообщил некоторые подробности операции «Папа». Первого марта я вылетаю в Монтеррей. Мне делают паспорт гражданина Канады Стива Бойла, поэтому надо срочно выучить новую легенду про Манитобу, Виннипег, лосей, бобров, и прочую канадскую лабуду. Для этого сюда на днях прибывает наш человек из Оттавы, который будет заниматься со мной двадцать часов в сутки. («Не блондинка, не переживай. Машин нрав я знаю, специально выбрали мужчину. Ему шестьдесят три, этнический украинец, родился и живёт в Канаде. По легенде – твой дядя Уэйн Божко, брат твоей давно умершей мамы».) В Монтеррее я встречаюсь с двумя людьми с Кубы. («Тоже не блондинки к сожалению».) Это гангстеры, но работают на правительство. Специально прибудут сопровождать меня по чёрным районам. Сами они чёрные, половина Флориды – друзья и родственники, много раз были в Штатах, знакомы с авторитетными неграми, так что проводят меня до самой Атланты, и вернутся обратно. Из Монтеррея мы втроём в сопровождении местного товарища едем к заливу, где садимся на подводную лодку («Володя, что с тобой? Это не та лодка. Хлебни из кулера холодненькой!») и тайно высаживаемся в районе Нового Орлеана. До берега, возможно, добираться придётся вплавь: лодка высадит нас примерно в километре от берега. Если на лодке есть надувная лодочка – нам её дадут. Нет – ласты на лапы – и вперёд. С собой у нас будут деньги. Песо и доллары. Негритянские деньги, как они их называют – христодоллары, - нам не дают по той причине, что каждая банда печатает свою валюту чуть ли не на принтере. И оружие. Для каждого готовят специальные пистолеты «Торус». (Двадцать два заряда, глушитель, лазер, с поверхностью, на которой отпечатки расплываются за минуту. Товарищи из Бразилии обещали постараться. «Ругер» лучше оставить дома.) Новый Орлеан, как мне уже известно, - город-призрак. Там нет людей, болото, плесень, руины, местами - радиация. Проскакивать его надо без задержек. Самое сложное – добыть транспортное средство. Желательно – купить, чтобы не делать лишнего шума. Если не получится – отремонтировать брошенное, угнать, попроситься в попутчики – вообщем, действовать по обстоятельствам, но предельно аккуратно. Один лишний выстрел – и мы окажемся в разбуженном муравейнике. (Я прям воочию увидел, как два мафиози чинят на яме заглохший «Бьюик»!) Связи не будет. На юге её вообще нет, кроме спутниковой, дальше к востоку любая связь может прослушиваться. Поэтому один странный звонок может поставить под угрозу всю операцию. Свои люди в настоящий момент у нас есть только в Вашингтоне, Нью-Йорке и ещё в паре больших городов на севере. Толку нам от них – ноль. Поэтому расчёт только на плечи друга и вбитый крюк. Задача – найти людей и (Или.) документацию из лаборатории, где работали мои родители. По-возможности, привезти в Россию учёных, занимавшихся разработкой оружия любого типа. По-возможности, завербовать кого-то из местных, чтобы получать достоверную информацию из стана врага. А также просто смотреть по сторонам, запоминать ситуацию. Руководство хочет услышать рассказ очевидца. После выполнения задания добраться до города Саванна, где поселиться в гостинице «Скай» на Монтгомери-стрит, отправить телеграмму родственнику в Канаду (Адрес мне сообщат позже.) и (Или.) гулять с книгой каждый полдень в сквере Франклина. За мной (Или за нами.) должна придти та же лодка, что повезёт нас из Мексики в Орлеан. Если в течение десяти дней я никого не дождусь, то мне придётся любыми способами добираться до Канады, а оттуда меня уже переправят домой. Из штатов в Россию мне легально не выскочить. Там сейчас свирепствует полиция, ФБР, АНБ, ЦРУ, поэтому могут взять за воротник по малейшему подозрению. Мне надо привыкнуть, что я – канадец, еду повидать любимого дядю, обнять берёзку и поймать форель. Если я окажусь плохо готов к заданию, то шансы выжить стремятся к нулю. В случае провала операции майор честно порекомендовал мне лучше пустить пулю в голову, чем попадать в плен к изуверам. Я вспомнил, что говорил мне Бэнкс, вручая «Ругер», и попросил разрешения взять с собой моё счастливое созвездие. В итоге разрешение было получено.
На другой день в нашем представительстве меня встретил высокий лысый хохол и, дохнув перегаром и чесноком, раскрыл объятия:
-Здоровеньки, племяш! Зову – зову тебя в Оттаву, а ты всё не едешь и не едешь! У нас такая рыбалка – щуки третью удочку за сезон ломают!
-Дядя Уэйн! – подыграл я, утыкаясь в плечо здоровяка и стараясь реже дышать. – Вот не ожидал! Как поживаешь? Рассказывай всё, без утайки!
Дядя Уэйн занимался со мной не двадцать часов в день, а пять. Ему было тут с непривычки жарко, так что мы занимались в номере с кондиционером, и мне приходилось надевать тёплые носки и шапочку – до того привык к местной жаре. Он показывал мне видео о своём доме, городе Виннипеге, окрестной природе, дорогах, аэропортах, популярных актёрах, спортивных командах, модных магазинах и традиционной кухне. Я старался подражать его акценту, познакомился и поговорил по видеосвязи с его родными, особенно долго беседовал с его супругой Еленой Петровной, а у себя дома всех попросил называть меня Стив Бойл. Дядя рассказывал и об обыденных вещах типа кленового сиропа и ондатрах в каждом пруду, и некоторые особенности нынешней Канады, которые меня, скажем так, удивили. Например, он рассказал о моде жениться и выходить замуж за деревья. Человек может жениться на дереве, если он его посадил на территории своего дома, и оно не против свадьбы. Можно садить маленькое дерево и выращивать много лет, а можно садить сразу взрослое, и жениться уже через полгода. Главное – чтобы у женской особи было дупло, а если женщина хочет выйти замуж за молодого крепкого дуба, то на том должен быть хотя бы один сучок. Дупло или сук могут быть на любой высоте и любых форм и размеров. Ватикан такие браки признал законными, и теперь многие женятся и выходят замуж за звёзды, за страну или за футболку с любимым номером. Католическая церковь одобряет теперь вообще любой брак, поэтому натуралы перебираются под крыло православия, реже – протестантизма. Я представил, как муж лезет на законную супругу, подставив стремянку или подогнав манипулятор. Или как женщина путается в сучках и выковыривает занозы. Но дядя Уэйн объяснил, что никто никуда не лезет, и это просто мода, и хоть какое-то спасение от повального одиночества: детей у канадцев всё меньше, потому что уменьшается число разнополых браков – вот и выходит из положения кто как может. Хотя, по сравнению с южным соседом, Канада – образец пуританства и общечеловеческих ценностей. Ну, ежемесячный иллюстрированный журнал «Педофил» и клубы «Женя плюс Саша» в каждом городе – это, скорее, исключение из правил. Хотя, исключений с каждым годом становится всё больше.
Ещё со мной работали психологи. Занятия были нудные, и мне быстро надоедали. Я рисовал разные картинки, какие-то рвал, какие-то сжигал. Попытался нарисовать папу. Получилась какая-то кривая рожа, к которой я со злости приделал рога и врезал щелбана. После этого дядька в халате долго смотрел на монитор, анализировал графики и кривые, и сделал заключение, что встреча с папой грозит неприятностями нам обоим. Ещё мне задавали разные вопросы, на которые я сначала отвечал подробно, потом – кратко, а потом просто послал всех по матушке, из чего был сделан вывод о моей политической надёжности, вагиноустойчивости, и готовности к оправданному риску. Минусы родом из детства были прежними: малоконтактность, неуверенность, склонность к собственной второсортности, второстепенности, отказ от лидерства. На этом и строились наши занятия.
С одним физиономистом я ездил по городу, смотрел на людей, и пытался угадать - что у кого на уме. Он учил меня обращать внимание на прищур глаз, скос уголков рта, движение пальцев, губ, паузы в словах после неожиданного вопроса, и по этим малозаметным деталям определять психотип собеседника. Мы наблюдали за походкой, осанкой, жестикуляцией, и делили народ на слонов, леопардов, шакалов, свиней, болонок, чтобы сразу подсознательно определять потенциальную угрозу.
С капитаном коммандос Альваресом Рохесом занятия проходили проще: я бил его парней, а они прыгали на меня с ножами, мачете и штык-ножами, примкнутыми к автомату. Их задача была проста: не нанести мне травму, но выглядеть так, чтобы после их нападений я бы сначала стрелял, а уж потом вздрагивал. Среди них было несколько темнокожих ребят, и после уроков физиономиста их лица мне очень не понравились. Одному я сломал ребро, другому подбил глаз, всех обезоружил, после чего Рохес пожал мне руку и отвёл в тир. Тесть почти каждый вечер возил меня на свой танкодром, где я гонял на танке, бронетранспортёре, и трёх типах грузовиков. Но даже при такой интенсивной подготовке меня посадили в самолёт лишь пятнадцатого мая, когда уже во всю цвела пассифлора, и колибри крутились вокруг её цветов, словно ангелы вокруг звёзд. Романов дважды находил слабые места в подготовке, и заявлял, что грех на душу брать не хочет, и лучше сдвинет сроки операции, чем такая славная девчушка останется без папы. В итоге он добился своего: я настолько вымотался на тренировках, настолько стал канадцем, свыкся со всем, что мне предстоит, вжился в роль, что уже готов был пешком пробираться через все штаты в обожаемый Виннипег.
-Вот теперь вижу, что готов! – заявил он четырнадцатого вечером. – Завтра в пять утра за тобой заедет машина. Ну, удачи тебе, Стива!
Вечером дома было тихо, как перед казнью. Тесть с тёщей выпили за мою удачу, и разошлись по делам. Она – кормить зверинец перед сном, а он – выполнять свой супружеский долг: вынести накопившийся за день мусор, закрыть ставни, и спустить с цепи пса Атиллу. Доча нарисовала мне танк со звездой, чмокнула в щёку, и уснула у меня на руках. С Марией мы до полуночи просидели в нашем саду. Пахло мятой, лимоном, морем и духами. Над нами висели звёзды и летали спутники. Стрекотали кузнечики. Над далёким аэропортом каждые несколько минут заходили на посадку и взлетали самолёты.
-Приедешь ко мне во Владивосток? – спросил я её по-испански.
-Обязательно! – ответила она и закрыла лицо платком.
Мы как бы отключили звук, оставив лишь изображение и тактильность.
Даже не знаю, что сказал бы в этот момент мой знакомый специалист по лицам, если бы увидел лицо моей жены. Наверно, тоже бы заплакал.
Карпов Геннадий. 2013 год. г.Красноярск 
