- А-абивляица па-асатка на скурый пуест Ма-асква-Мыга-адан, - продолжал резать слух голос тётки.
Несмотря на раннее утро, жизнь на вокзале отрицала этот факт. Она здесь бурлила, как большой муравейник или московский ГУМ в полдень. Крики носильщиков, толкотня пассажиров. То тут, то там мелькали белые кители милиционеров с красными околышками форменных фуражек. Они следили за порядком суеты вокзальной жизни.
- Дама! Ну что же вы давите мне на зад? - слышалось в толчие у седьмого вагона «скорого».
- Больно нужен мне ваш зад! - возражала дама.
- Нет! Ну, вы же опять давите! - не успокаивалась женщина пониже и потолще дамы.
- Граждане! Давайте дисциплинированно, - призывал всех к порядку проводник. - Что же вы все так разгорячились?
- Профессор! Ты куда лезешь? - доносилось из гущи.
- Я не профессор! - возражал невидимый пассажир.
- А чё шляпу-то напялил?
Голоса сливались в единый гул как на птичьем базаре.
- Макар! Сюда… вот седьмой! - присоединился к толпе у вагона худощавый высокий парень в светлых брюках и белой рубашке. Держа одной рукой чемодан, одетый в тканный чехол, другой рукой он размахивал над своей русой головой картонками билетов, пытаясь грудью разрезать слиток толпы у вагона.
- Генка! Не спеши… Пусть всё уляжется… - подошёл к нему Макар с таким же, как у Генки чемоданом в чехле. Макар поставил его на перрон, вытащил из кармана широких парусиновых брюк пачку папирос «Казбек», вынул одну, постукал ею по крышке коробки, потом дунул в гильзу папиросы и смял её двумя пальцами и зубами так, что та стала гармошкой. Из другого кармана Макар извлёк коробок спичек. Этикетка коробка изображала яркую красную розу, а в коробке красиво лежали ровные деревянные спички с радикально-розовыми головками серы. Макар вынул спичку, чиркнул, поднёс пламя к торчащей изо рта папиросе и пыхнул два раза, как паровоз. Всё выглядело как ритуал. И, когда Макар доставал папиросы и закуривал, он не слышал гула народа и не обращал внимания на окружающих.
- Макар! Ну чё ты закурил?
- Успеем! - расслаблялся Макар. Он поставил правую ногу на свой чемодан и левой рукой похлопал Генку по плечу: - Отдыхай, Ген! Тем более, наших ещё нет… Успеем!!!
- Вот ты спокойный… Я тебе завидую, - говорил Генка, мостясь на угол собственного чемодана.
- А почему нужно нервничать? - не понимал друга Макар.
- Пытерялся мальчик! - перекрикивала вокзальный гул тётка из громкоговорителей. - Скука лет, скука лет?! - накрывал её шёпот со свистом микрофона все перроны и продолжал: - Сырака шисти лет… - последовала заминка, в колоколах слышался спор, а затем строгий голос той же тётки предупредительно объявил: - Ника-алай! Вас ждют Га-алина в би-иру на-ахудок…
Пассажиры и провожающие, а также другой народ потихоньку рассосались. На перроне стало спокойнее.
- Слава Богу!.. Бегут! - вскочил с чемодана Генка.
- Ой!.. Мы решили на метро… Ну, и не расчитали… Вот, Серёжка, говорила - давай такси возьмём?.. Нет! «На метро, на метро…» - тараторила Генке и Макару Света, девица, подбежавшая к седьмому вагону в сопровождение Серёжки и Виктора.
- Светка! Угомонись! - умолял Серёжа.
- Нет! Ну, я не права? - трясла Светка ручкой перед Макаром и Генкой. - Ещё чуть - и опоздали бы!.. И этот, - указала она на Виктора, - «Светка, не спорь! Светка, не надо…» Вот, никогда меня не слушаете…
- Ребята! Ну, чё вы ругаетесь? Этот курит, эти ругаются… - опять стал нервничать Генка. Он всегда переживал, что не успеет. Неважно было, куда и зачем, неважно было, что он всё же успевает: волнение от того, что он не успеет, его просто не покидало. - Ребята! Опоздаем!..
И ребята громко взорвались смехом…
- Ну?! Вы заходите? - обратился к группе друзей проводник седьмого вагона. - Билетики! Кто едет? Кто провожает?
- Все едем ! - пропел ему в ответ студенческий хор.
Светка забрала у Гены билеты и вместе с остальными протянула их проводнику.
- Значит, все до конечной, до Магадана? - поглаживал усы вагоновожатый.
- Давай, давай, батя! Провожай! - стал подгонять проводника Сергей, и пятёрка исчезла в вагоне.
Небольшие группки провожающих давали напутствия отъезжающим. Милиционеры в белых одеждах продолжали следить за порядком. Стайки грузчиков с тележками подсчитывали барыши, а кто закончил подсчёт, отплёвывался семечками или спешил к другим поездам, приходящим или отходящим. Клубы паравозного дыма поднимались, рассеиваясь над перроном. Отряды голубей кружили над Казанским, иногда уносясь высоко в московское небо, превращаясь в точки. Летнее утро наполняло дыханием город.
Поезд мчал друзей в далёкий Магадан, откуда им ещё предстояло добраться до посёлка Весёлый, где жили золотодобытчики приисков. Восемь суток трястись в поезде? Сегодня это удивляет. Но ведь были времена, когда от Москвы до Нерченска можно было добраться не быстрее, чем за два месяца. И если бы вы сказали москвичу восемнадцатого или девятнадцатого веков, что это расстояние можно перекрыть, ну, хотя бы за пять дней, вас бы приняли за сумасшедших.
«Век скоростей» - называли свою эпоху жители шестидесятых годов. «Век скоростей» - называем мы сегодняшний день. Не пройдёт и пятидесяти лет, как над нашей наивностью будет смеяться будущее, приговаривая: «Их летательные аппараты плыли в космосе как черепахи, делая всего двадцать километров в секунду»! Человек всегда наивно полагает, что именно сегодня наука и цивилизация достигли невероятного развития. А я уверен, что завтра новое поколение компьютеров будет умещаться в спичечной головке, а вот спички - так и будут выглядеть, как и двести, и триста лет назад.
Но вернёмся в седьмой вагон, где наши друзья вели бурное общение, сопровождаемое традиционным чаепитием из тонких стаканов в подстаканниках под серебро, жарко споря, смеясь над шутками и розыгрышами, под стук колёс и пение пролетающих мимо окон разъездов и полустанций.
- Генка! А давай мы будем тебя называть кухаркой? - гремел Сергей. – Ты - единственный мужик в нашем стройотряде, кто умеет вкусно готовить.
- Ага! А ты, Света, моей помощницей будешь, - не сдавался долговязый Генка, который всегда говорил монотонно, нараспев, даже когда нервничал.
- Нет, Генка! Ты не обижайся, и вообще, ребята, я вас кормить не буду. Я поехала работать, как все.
- Светочка, - свесился с верхней полки головой вниз Макар, - Ну, ты же слабый пол! Ну, зачем тебе кирпичи и цемент?
- Ой, ребята! Я такая счастливая, что поехала с вами. Это так романтично: тайга, стройотряд… Вот, американская молодёжь,- Светка говорила очень темпераментно, вкладывая чувство и энергию в свою речь, - Ведь они, бедные, понятия не имеют, что такое настоящая жизнь!
- Да-а-а!!! - поддерживал её Виктор. – Им-то социализм негде строить… А у нас - пожалуйста: хочешь - в тайге, хочешь - в тундре, а хочешь - в пустыне Кара-Кум!!!
Громкий хор смеха вновь и вновь разносился по вагону.
- Граждане! - обратился зашедший в купе проводник. – Ну, что ж вы так громко разволновались? Ну, будьте дисциплинированными пассажирами… Ну, не тревожьте соседей!
- Батя! Дай-ка нам ещё чайку! И посмотри, какой день чудесный! Жизнь прекрасна! - успокаивал Сергей расстроенного шумом проводника. - А ночью, клянусь, будет тихо…
- Да! Да! Да! Обещаем, - дружно гомонило купе.
- Ох! Молодёжь!.. - заулыбался проводник, погладив указательным пальцем свои пышные чёрные усы, и подмигнул Светке, которая, поймав его взгляд и подмигивание, с удовольствием прыснула смехом.
Светке было двадцать лет, как и Макару, Генке, Виктору, Сергею. Она была маленькой и очень симпатичной девицей с необыкновенно живыми голубыми глазами. Друзья любили её, потому что она была настоящим «парнем»: ей доверялись секреты и любовные тайны и переживания, с нею можно было поспорить и пошутить, с нею, в конце концов, можно было зайти в пивную и поговорить о сопромате за кружкой пива с воблой. Все друзья учились на третьем курсе московского Политеха.
Через пять минут купе гремело ложками о стаканы, продолжая шутить, громко смеясь, и пить вкусный - потому что в поездах тех лет был изумительно вкусный! - чай.
Так промчал поезд восемь дней, похожих друг на друга как близнецы. В Магадане шумную компанию встречал однокурсник Володька:
- Ба-а!!! - закричал он выходящим из вагона. - И девушку какую красивую с собой прихватили!
- Ну, ты! Не ехидничай! - загундосил ему в ответ Генка.
- Володька! Лови! - крикнул Макар, подбросив Володе свой чемодан. И тот, поймав его, пробарабанил по чемодану руками дробь, напевая:
- Тра-та-та-та!
Рукопожатия, объятия…
- Эх! Не знал... Цветов девушке не купил! - посетовал Володька.
- Переживу! - улыбалась Светка, хлопнув Володю своей ручкой по плечу.
- Карета подана! - пригласил всех Володя, указывая рукой в сторону вокзала.
На привокзальной площади их ждал бортовой «ГАЗ». В кузове были сколочены лавочки для перевозки людей.
- Ну, что? Даме мягкий или плацкарт? - спрашивал у Светы Виктор, легко забравшись в кузов машины.
- Переживу! - продолжала Света и протянула вверх к борту машины руки. Она была подхвачена за них Макаром и Виктором, и залетела в кузов как пушок, издавая при этом счастливый визг.
Все разместились… Володя сел в кабину с водителем, грузовик трижды рыкнул и, содрагаясь всем телом, тронулся.
Проехав около часа по шоссе ГАЗик свернул на грунтовую просёлочную дорогу и стал двигаться медленнее. Плавно извивающуюся колею окружали сопки и тайга. Высокие кедры смешивались с симпатичными богульниками и елями. Иногда путь стройотрядовцев пересекали речушки с чистой и быстрой водой. Дно речушек было покрыто мелкой галькой и напоминало разбросанную мозаику. Здесь машина лишь замедляла ход и без проблем оставляла позади препятствия. Так друзья проехали ещё два с половиной часа, пока не оказались у цели поездки.
Посёлок Весёлый вовсе не напоминал ничего весёлого: несколько срубов, «Сельпо» а’ля «Гастроном» (ныне на заграничный манер «Супермаркет»). Но в «Сельпо» тоже не было ничего супер. Кроме того, здесь располагались какие-то постройки производственного назначения и дом, на котором кривовато прилипла надпись от руки на куске фанеры «Клуб». Несколько пешеходов, собачка неопределённой породы, шустро мотающаяся вдоль реденького деревянного забора, теребя старую резиновую калошу. И всё это размещалось на небольшой полянке с полгектара, окружённой лесом да лысинами сопок. Но вот что было прекрасно, так это пение птиц. Они вели свою жизнь и размножались, не смотря на индустриализацию СССР. А если б они могли чихать, то чихали бы на все пяти- и семилетние планы, им было до лампочки, что советский человек чего-то делал и куда-то направлялся семимильными шагами, и, уж конечно, им было до фонаря, что картофель теперь было принято сажать квадратно-гнездовым способом. Кстати говоря, об этом методе и наши студенты мало что слышали.
Стройотряд московского Политеха состоял из двенадцати человек, к которым прибавилось ещё пять, включая Свету. Всех определили на постой в одном крыле поселкового клуба, называемом «кинозал». Деревянные ряды кресел были сдвинуты к стене, на которой располагался старый пожелтевший экран с дырками. Раскладушки студентов армейским порядком покрыли свободную территорию. В центре - большой тёсанный стол, шесть лавок, буржуйка и печь на два колосника, дымоходы которых были вынесены в окно.
По случаю появления в стройотряде девицы, ей персонально была сооружена «интимная зона», занимавшая просторный угол кинозала поближе к печи. Она являла собой сооружение ручной сборки «ширма» по периметру, а за ширмой стандартная раскладуха, аккуратно застеленная, два стула, аж три тумбочки, большое овальное зеркало на стене, почему-то полнившее отражения, и небольшой старый шкаф для одежды. В общем, «Астория» - люкс. Но, что совершенно покорило Светку вниманием к ней, так это большой букет нежных полевых цветов, торчащий из трехлитровой банки с водой. “Конечно, все знали, что я еду… Ребята молчали, чтобы сделать мне сюрприз», - думала счастливая Светка.
- Ой! Ребята! Как здорово вы всё сделали,- щебетала она, прихорашиваясь и улыбаясь своему отражению в зеркале. - А где все?
- А все на работе, Светуля! - кричал Володя, помогая ребятам заносить чемоданы. – Значит, режим такой! Подъём - в семь, завтрак - полвосьмого, к девяти - на работу…
- Ладно, Володька, - остановил его Макар, - Дай мы дух переведём, умоемся, переоденемся, а потом сядем поговорим .
- Вовка! А где моя постель? - стал уже переживать Генка.
- Ребята, любая незастеленная раскладушка, бельё я потом раздам… Разберётесь. Ладно, я сейчас смотаюсь позвоню директору прииска и вернусь… Располагайтесь!
Володя исчез, а ребята стали осваивать своё пристанище на ближайшие два месяца.
Мы не будем изучать графика строительства административного здания прииска «Весёлый». Также нам не интересно вообще всё, что связано с работой стройотряда, прибывшего за тысячи километров из Москвы для заработка. У рассказа - другая цель.
На следующий день после работы Макар и Светка заглянули в «Сельпо», чтобы прикупить кое-чего… Бедный интерьерчик магазина усугублялся рыбным духом, наполнявшим его, видимо, ни один и ни два года.
- Чего изволят гости из Москвы? - поприветствовал их мужчина, на вид лет пятидесяти с небольшим. - Поди, не часто к нам столичные штучки залетают, - продолжал он, не дав ответить Макару и Свете.
- Здрасьте!.. - вытянула вперёд голову Светка.
- Макар! - представился Макар. - А это Света!
- А я - Иван Матвеевич! Или просто - Матвеич… Меня тут все так кличат.
- Очень приятно, - сказала Света и добавила, - Очень скучно у вас.
- Так ить… Большими Театрами с филармониями не располагаем! У нас народ всё больше водочкой развлекается, да икоркой заедается, - и он указал на большую деревянную бочку. Заглянув в неё, Света увидела красную икру на две трети наполнявшую бочку и деревянный черпак тут же, в икре.
Полки магазина были украшены парой десятков кусков хозяйственного мыла, бутылками водки зелёного стекла и в изобилии - куриная тушёнка китайского производства в металлических банках. Подобные пирамиды, сложенные из консервированной тушёнки, говорили зрителю о крепкой и нерушимой советско-китайской дружбе.
- Как же вы тут живёте? - недоумевала Света, обводя взглядом внутреннее «убранство» магазина.
- Нам не привыкать! Обычное дело…
- А хлеб у вас есть? - спросил Макар.
- Сами печём. Раз в месяц из Магадана завозят муку, масло, ну ещё кое-что... И всё… А вы, ребятки, заходите ко мне в гости, коль скушно. Мой сруб самый первый стоит. Почаёвничаем, закусим… Я люблю гостей, - Матвеич посмотрел на часы и добавил, - Вот через час и заходите… Лады?!
- Спасибо, зайдем! - принял приглашение Макар.
- А можно мы впятером прийдём? - расхрабрилась Света.
- Только рад буду! Места хватит…
Через час нарядная пятёрка расположилась за большим тесовым столом, покрытым белой скатертью в синий мелкий цветочек. Над столом яркая лампа под самодельным абажуром.
Сам дом Матвеича был добротно сработан, но убранство в нём говорило само за себя - логово холостяка. Нет, здесь не было грязи и беспорядка, но только быт и содержимое дома не дышали женским присутствием, не было здесь хозяйки, которая внесла бы уют и тепло в его скромное пространство.
Сергей и Генка стукнули о стол тремя бутылками вина «Улыбка», прихваченными из Москвы.
- Если не возражаете, ребятки, я чего-нибудь посерьёзней поставлю, - предложил гостям Матвеич.
Все дружно согласились.
- Света! А ты мне поможешь, дочка?
- Охотно! - Света загремела тяжёлым стулом и исчезла из просторной комнаты вслед за Матвеичем.
Через несколько минут скучный интерьер был оживлён обилием еды. Света аккуратно расставляла незатейливые приборы, Матвеич подавал блюда, а ребята быстро определяли им позиции на столе.
- Всё собственное, ребятки, угощайтесь, - предлагал гостеприимный хозяин.
На блюдах толстого дешёвого фаянса лежали солёные хрустящие огурчики, мочёные яблоки, солёная капуста, пересыпанная красной клюквой. Солёные и маринованные грибы, утопая в глубоких деревянных чашках, аппетитно блестели под ярким светом лампы. Большое блюдо с парящей варёной картошкой, политой ароматным подсолнечным маслом, паровая горбуша. А в ценре стола стояли большой запотевший графин с холодной водкой и глубокая деревянная миска, до краёв заполненная красной зернистой светящейся изнутри икрой, и в ней - деревянная лопаточка.
- Мы, ребятки, на золотом прииске живём, за то и платим всем золотом… А жизнь - действительно скучная… - объяснял Матвеич, взглядом определяя, всё ли в порядке с закуской.
- А вы всю жизнь здесь прожили? - поинтересовался Макар.
- Э-э, не-ет!.. Я из-под Воронежа, - говорил хозяин, усаживаясь за стол. - Ну? За знакомство!
Он поднял гранённый штоф, наполненный уже водкой, осушил его одним глотком, чем привёл в восторг Светку, и тут же сказал :
- Виктор! Наливай!
Виктор разлил всем повторно, гости гремели посудой и приборами, раздавая друг другу закуску.
- А как же вас сюда занесло? - выразил общий инерес Генка после второй. - На заработки приехали? Как мы?
- Да нет, ребятки. Это длинная история…
- Так расскажите, Матвеич!!! Нам интересно, - хрустела капустой с клюквой раскрасневшаяся от водки Света..
- Ну, если интересно… Вы ешьте, ешьте…
Матвеич опрокинул ещё один штоф водки, его взгляд провалился куда-то внутрь себя. Красноватое лицо, наполовину седые волосы на голове, чёрная борода, могучие руки в свете лампы напоминали портрет одного из персонажей картины Васнецова «Три богатыря». После короткой паузы он взял мочёное яблоко, хотел было откусить, но положил его в тарелку и начал свой рассказ:
- В жизни каждого случай может сыграть любую шутку… Так что, и со мной был случай… В сорок пятом, в начале марта… Я в пехоте служил. Мы тогда в Польше стояли, в деревушке небольшой… Был у меня дружок фронтовой - Николай… из Ростова… Мне - тридцать, ему - двадцать пять. Молодые, горячие, да ещё и война… Эх!.. Колька, Колька… - Матвеич сжал кулак и слегка ударил по столу, перевёл дух и продолжал: - Прочёсывали мы эту деревню. Фрицев искали: может, где отсиживаются, может, поляки кого спрятали? И как так получилось?.. Зашли мы на подворье одного дома… Я - в хлев, а Колька – шасть, и в дом. Хлев-то я прочесал - всё чисто, а Кольки нет. Я и дом вокруг обошёл, а Кольки нет. Я и коптильню прощупал, а нет Кольки… Я тогда в дом… Встречает хозяйка - милостиво так: «Проше, Пан! Проше, Пан!». Кланяется и рукой в залу приглашает. Чувствую, что-то здесь не ладное, и ППШа свой, на всякий случай, передёргиваю. Иду с хозяйкой в зал, а там… - Матвеич налил себе ещё и глотнул разом. - А там за столом сидит Колька, на спинку стула откинулся, а голову на грудь свесил и уже синий весь. Перед ним на столе еда какая-то, а на полу возле Кольки стакан разбитый, из которого он пил. Отравили… Эх!!! Как полыхнёт у меня всё внутри… А опомнился я, когда наши из дивизиона меня скручивали.… Всех положил я из автомата, без разбору, всех, кто был в доме… Меня под трибунал… Войне - конец! А меня под трибунал… У меня три ранения, награды! А меня под трибунал… - в глазах Матвеича горела старая боль, он переживал её заново, рассказывая юным гостям свою историю. И кто знает, сколько таких «Матвеичей» разбросала судьба по всему свету? И кому известны их истории?
Матвеич предложил налить ещё. Все выпили. Закусывали молча, сопереживая историю Матвеича, а он продолжал:
- Получил я пятнадцать годков и вперёд, на Колыму. Пять лет оттрубил там на зоне - перевели сюда, в Магаданскую область. Тут мы на зоне лесоповалом занимались. Думал, не кончится это никогда… А когда в пятьдесят третьем отец всех народов приказал долго жить, был освобождён. Вот так вот… - Матвеич замолчал.
Молчали все, поражённые рассказом.
- А близкие, семья? - нарушил тишину Виктор.
- Нет у меня никого… Мою деревню, жену, сынка… немец спалил. Нет никого… Я, когда освободился, хотел было податься в Воронеж, да подумал: к кому? Никого у меня там нет! А тут - привык уже. Ну и решил - осяду здесь!
- Да-а-а-а!!! - грустно пропела Света. - А мне вот повезло! Я после войны родилась, но мои мама и папа воевали и вернулись живыми.
- Кх-кх! - закашлял Макар. - Ну, это заметно, что они живые вернулись - ты же, как и мы, сорок седьмого?..
- Аха! - продолжала мелодировать Света. Глазки её были пьяны, и головка кружилась слегка, как после карусели.
- Ну-ну! - подытожил Макар, едва сдерживая смех.
- Ха-ха-ха!!! - грянул неожиданно для всех Матвеич. Его боль утонула в нём и ничем о себе не напоминала. А общение стало продолжаться, но уже совсем на другие темы.
- А можно закурить? - поинтересовался Макар.
- Конечно, конечно!.. Сейчас, - Матвеич зачем-то вышел и вернулся в комнату с горящей керосиновой лампой в руках.
Макар уже курил, а Матвеич, увидев это, остолбенел, приведя своим видом в замешательство гостей.
- Макарка! Ты как закурил, сынок?!.. - задал странный вопрос Матвеич.
- Как обычно! - ответил Макар и бросил на стол спичечный коробок с этикеткой красной розы.
- Ну, ты - богач!..
- Я не понимаю, - продолжал удивляться поведению хозяина Макар.
Все гости были в недоумении, не понимая, а что же, собственно, произошло?
- У вас есть спички, и вы молчите ?! - весело негодовал Матвеич.
- Объясните, в чём дело? - сгорала от любопытства Света.
- О-о! Гости дорогие! Да вам цены нет… У них спички, а они молчат! - ликовал Матвеич, испытывая терпение гостей.
- Ещё есть? - неожиданно и деловито спросил он Макара.
- А чёрт его знает! Посмотреть надо в чемодане.
Матвеич поставил на край стола лампу, взял брошенный Макаром коробок со спичками, нежно открыл его и аккуратно вынул одну. Его глаза блестели радостью, отражая ярко-розовый шарик серной головки спички.
- Красота! - продолжал поражать всех ребят Матвеич.
- Ладно, Матвеич! Этот коробок Ваш… Выкладывайте, в чём дело? - стал деловитым и Макар.
- Хотите сделку? - Матвеич оглядел всех. - Уговор - я расскажу в чём дело, но вы - молчок…
Ребята переглянулись, улыбаясь и удивляясь, и закивали в знак согласия.
- Идёт! - подписал сделку Макар.
- Я куплю у вас все спички. Плачу: хотите - золотом, хотите - бумагами. Но все спички продайте мне.
- Так они ж ничего не стоят?! - возразил Генка.
- Это на большой земле они ничего не стоят, а тут их нет. Мне старатели за спички самородками платят.
- А чё нам с ними делать? - взволновался Генка.
- Гена! Подожди. Успеешь! - остановил его Виктор.
- Хорошо! Есть вопрос, - оживился заинтригованный Макар, - Сколько за коробок бумагами?
- А как, если по десять рубликов за коробок?
Все остолбенели.
- Вы шутите? - не верил Сергей.
- Ну, как - идёт? - не отрывал своего взгляда от Макара Матвеич.
- А сколько коробков потянете? - задумал что-то на ходу Макар.
- Тыщу, - незамедлительно последовал ответ, а затем вопрос: - Вот сколько вы за свою работу на стройке получите?
- Да, по договору подряда по две с половиной тысячи на брата и одну сестру, - объяснял Макар, - и это уже со всеми вычетами и удержаниями.
- Ну, что? Хороша сделка?
- Идёт, идёт!!! - скрепил сделку словом Макар.
Друзья ещё немного посидели у Матвеича и договорились, что вернутся к спичечной сделке сами в ближайшее время.
На следующий день Макар, взяв на прииске машину, уехал в Магадан. Там он обнаружил, что спичек в магазинах нет. После чего заехал на телеграф и позвонил домой, в Москву. Макару долго пришлось обьяснять маме, что стройотряду нужны срочно спички. Он уговорил маму отправить ему в Магадан до востребования на главпочтамт ящик спичек. А в ящике было десять тысяч коробков.
Через две недели спички были благополучно доставлены Матвеичу, восторгу которого не было предела. Он с кем-то скооперировался и купил у строойотрядовцев весь ящик за сто тысяч рублей.
На этом можно поставить точку в рассказе моего приятеля Макара мною пересказанном. От себя лишь добавлю: какая занятная штука жизнь! Как по разному складываются судьбы людей! Как неожиданно хитросплетения этой жизни одним приносят радость и удачу, другим - горе и разочарование. Что лишний раз подтверждает, как всё относительно и взаимосвязано в бурном потоке времени. Человек не вовремя оказался в ненужном месте и в его будущем не осталось надежд и перспектив… Другой закурил - обычное дело! - и на него вдруг посыпались деньги… А вы говорите : «Спички!»
(Mожет быть читатель обнаружит некоторые неточности в рассказе… Например как то, что не было такого поезда «Москва-Магадан», или, что поезда вообще в Магадан не ходили никакие. Но ведь главное, что в остальном эта история – чистая правда.)
