6 июля оперная певица народная артистка СССР, народная артистка Азербайджана Тамара Синявская празднует 80-летие. Но это только цифры — Тамара Ильинична по-прежнему энергична, очень красива, у неё удивительная стать...
Муслим Магомаев и Тамара Синявская. История любви...
Умение стать легендой
Ольга Шаблинская: — Тамара Ильинична, в Большом театре сегодня много действительно хороших исполнителей, и балетных, и оперных. Но нет таких имён, какие были в ваши времена. Марис Лиепа, Елена Образцова, Майя Плисецкая, Галина Уланова, Тамара Синявская… Почему?
Тамара Синявская: — Что такое легенда? Легенда идёт за человеком. Значит, человеку для того, чтобы стать легендой, нужно поработать, что-то посовершать. На самом деле, да, поколение у нас было мощнейшее. В опере вообще целый пласт золотой был. Возможно ли такое сегодня? Как педагог скажу — да. Просто певцов надо взращивать. Это долгий и кропотливый процесс. Невозможно создать за короткое время такие мощные в человеческом и творческом масштабе фигуры, какие вы назвали. Поэтому я всегда была за преемственность поколений, меня-то пестовали люди, которые были на 20 лет старше меня, а я с ними рядом росла. Меня взяли в Большой театр очень рано, в 21 год — больше таких примеров в ГАБТ не было.
— Многие драматические артисты признавались мне, что если в жизни с артистом отношения плохие, то сыграть с ним любовную сцену очень сложно. Расскажите немного про оперную «кухню». Например, если партнёр был вам чисто по-человечески несимпатичен, тяжело петь ему признание в «любви» на сцене?
— Я не могу сказать «тяжело». Певец — он же на поводу у своего голоса. Когда поёт, и ему вот-вот си-бемоль брать надо, он будет об этом помнить, а не о том, любит он своего партнёра или партнершу или нет. Голос от этого мало зависим. А вот если погода изменилась — всё, голос уже немножечко по-другому может звучать. Хотя в принципе желательно, чтобы партнеры хотя бы симпатизировали друг другу. Это правда. Очень трудно петь с человеком, который тебе неприятен в жизни. Но бывало всё, знаю на собственном опыте. Я докручивала, придумывала про этого человека массу хорошего, разыскивала в нём это, и он на эти импульсы поддавался… На сцене, конечно, не в жизни. Это и есть профессионализм. Если мне приходилось петь, допустим, «Кармен», я воображала, что мой партнёр — это тот самый герой, про которого речь идёт, — Хозе или Эскамильо... Для этого и существует актерская профессия. И если голос певцу дарован Богом, то актёрскому мастерству можно научиться. Хотя и в драматическом театре видно, этот человек — ремесленник или он талант от Бога.
«С Муслимом мы долгое время были на “вы”»
— Оперный певец Хосе Каррерас говорит в интервью: «Вы даже не представляете, какие монстры певцы. Вся моя жизнь посвящена голосу. По большому счету, мой голос для меня — номер один в жизни. А все близкие уже на втором-двадцатом месте». А в жизни Тамары Синявской тоже на голос было всё поставлено?
— Хотелось бы. Но у меня воспитание другое, меня мама так воспитала, что ты не главная на земле. Вот и всё, и я очень легко это принимала. И в театре, и дома. Всегда помнила, что рядом есть люди более талантливые, более умные, более совершенные. И мне так проще было жить. И до сих пор я так думаю. Я не боюсь, что корона, которую каждый из нас носит (вслух об этом не говоря, а думая об этом только про себя), упадёт.
Она, корона эта, уже сыграла свою роль, поэтому держаться за неё не имеет смысла.
— А кто у вас с Муслимом Магомаевым дома был звездой?
— А как вы считаете?
— Судя по тому, какая вы мудрая женщина, думаю, вы отдавали пальму первенства мужу.
— Конечно. Я знала, какова его истинная цена, насколько она высока. И потом, тут в принципе не могло быть никаких сомнений или споров. Ну как, мужчина есть мужчина, как женщина может быть рядом с мужчиной главной? Даже если ты так на самом деле считаешь, то считай это про себя, не демонстрируй. А с другой стороны, я никогда не хотела быть главной, никогда. У меня был абсолютно женский подход, я была просто женщиной рядом с мужчиной.
— Золотые слова… Но, согласитесь, редко найдётся такой мужчина, с которым это возможно — быть просто слабой женщиной.
— Вы правы абсолютно, вы главное сказали! Не с каждым мужчиной захочешь быть женщиной. Если я чувствовала, что человек слабее меня по многим параметрам, для меня он становился неинтересен. Мне нужно не то чтобы смотреть снизу вверх… Но с Муслимом я знала: можно поднять глаза к небу — и я его увижу. Он был человеком удивительным. Поэтому его не только любили, но и уважали. Он не терпел панибратства, к нему никто не мог никогда подойти и ударить запросто по плечу. Или в ответ сразу был такой взгляд, что у человека всё холодело внутри. У Муслима было огромное чувство собственного достоинства, ему нравилось сохранять дистанцию. Впрочем, и мне тоже. Долгое время мы с ним были на вы.
— Тамара Ильинична, Муслим Магометович снится вам?
— Каждый день. Когда просыпаюсь, мне очень тяжело. Встаю — и так и кажется, что сейчас попросит кофейку налить...
— Кстати, насчёт кофе-чая. Вы намеренно пьёте именно азербайджанский чай? Или жена Муслима Магомаева в принципе не может другого напитка употреблять?
— Это, конечно, совпадение. В своё время, когда появились всякие добавки, мы всё в чай намешивали, намешивали… Поначалу это казалось очень вкусно, очень интересно. А потом время расставило всё на свои места, захотелось натурального вкуса. Москвичи все помнят «слона индийского», «цейлонский чай», но они, к сожалению, куда-то исчезли. Но сейчас появился натуральный азербайджанский чай, на котором я остановилась, мне он очень нравится. Знаете, я люблю чай пить из стеклянных стаканов в подстаканниках. А вот кофе ни за что не выпью из стакана! Мне кофе нужен в чашке, чтобы там в белом фарфоре настаивался этот букет. А вот чай я обязательно хочу видеть. Посмотрите, какой прекрасный цвет! Как древний коньяк, что ли…
Ольга Шаблинская
aif
