О РАЗНИЦЕ МЕЖДУ ПСИХАМИ И ДУРАКАМИ
Зиновий Гердт рассказывал:
Ехал я как-то на машине, вдруг спустило колесо. Остановился, обошёл, поохал, делать нечего, нужно запаску ставить. А приключилось это на дороге рядом с психбольницей, вот так я на обочине, а вот так высокий каменный забор. Ну и пока я возился с домкратом, отворачивал колесо, на заборе стали собираться психи, поглазеть. Сидят молча, внимательно смотрят. Немного нервничаю: торопился, авария эта некстати, жара, и психи вот ещё... Вот так поглядывая на забор продолжаю ремонт — откручиваю гайки, складываю аккуратно в колпак, перевёрнутый тарелкой. Отставляю колпак в сторону, снимаю колесо, иду за запаской. И тут мимо проносится автомобиль, краем шины задевает колпак, гайки разлетаются все до единой не пойми куда... В отчаянии хватаюсь за голову, сползаю на землю... Катастрофа! Тут с забора доносится:
— А вы с других колёс по одной гаечке снимите, на них запаску закрепите и потихонечку до станции, а там вам помогут.
А ведь он совершенно прав, это выход!
Смотрю на него с нескрываемым изумлением. А он, прекрасно понимая ситуацию:
— Да, я псих. Но это не значит, что дурак.
БЕЗ РУЛЯ
Однажды Зиновий Ефимович Гердт выпил в гостях. То есть выпил не однажды, но однажды он выпил и возвращался домой на машине. С женой. Так гласит легенда, что с женой он возвращался на машине якобы домой. Причем машина была японская с правым рулем. Это сейчас их полно, а тогда это была чуть не первая в Москве с правым рулем, их толком еще и гаишники не видали.
И вот как раз их почему-то останавливает гаишник. Видимо, ему понравилась траектория движения машины. Останавливает и столбенеет, потому что за рулем сидит Зяма, но руля нет!
И Зяма, видя это дикое изумление, со своей вкуснейшей коньячной интонацией говорит:
- Да это херня. Когда я выпью, я всегда отдаю руль жене...
Если бы это сказал кто-нибудь другой, он бы вошел не в эпос, а в другое место.
БЕСКОРЫСТНАЯ ПОМОЩЬ
Советский дипломат помог с деньгами одной итальянке, очень желавшей посмотреть Советский Союз. Дипломат рассказал об этом Гердту. На что Зиновий Ефимович заметил:
- Вы поступили очень хорошо. Но плохо сделали, что рассказали об этом мне.
ТИГР
Зиновий ГЕРДТ:
Водил я как то раз свою маленькую внучку в зоопарк. Показывал ей разных зверей, рассказывал о них, что знал. Перед клеткой со львом внучка просто остолбенела - такое он произвёл на неё впечатление! Она стояла и смотрела на зверя, как заворожённая, а счастливый дед заливался соловьем, сообщая девочке все сведения о львё, какие только помнил... А когда лев зевнул во всю огромную пасть, она взяла деда за руку, и очень серьёзно сказала:
- Если он тебя съест, скажи мне прямо сейчас, на каком автобусе мне надо ехать домой?
Я В ПАРК
Когда тариф на такси увеличился с 10 копеек на 20 копеек все москвичи "забастовали" и несколько дней такси стояли свободными. Мимо вереницы такси идёт Зиновий ГЕРДТ. Таксист кричит ему:
- Хозяин, поехали.
А ГЕРДТ, не останавливаясь:
- Нет, нет. Я в парк.
БОЛЬШОЕ СПАСИБО
Как-то на съемках фильма Ролана Быкова «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» в Паланге Зиновий Гердт пригласил практикантку Аллу Сурикову в ресторан. Пришли, а их не пускают — Гердт в своем кожаном пиджаке не вписывался в понятия швейцара о приличной одежде! Швейцар требовал обычный, суконный. Зиновий Ефимович заметил: «В Лондоне пускали, в Париже пускали, даже в Буэнос - Айресе пускали. Почему у вас не пускают?» Против Парижа возразить было нечего. Зато потом два часа Гердт со своей спутницей сидели за пустым столиком, и официант делал вид , что их не замечает. Наконец снизошел: «Что вы хотите?» Гердт ему ответил: « Спасибо вам большое, что вы не ударили меня, не послали на три буквы, не откусили ухо. За это я вам чрезвычайно благодарен!»
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Замечательный артист Зиновий Гердт рассказывал такую историю:
— Дело происходило в тридцатые годы, в период звездной славы Всеволода Мейерхольда. Великий гениальный режиссер, гениальность которого уже не нуждается ни в каких доказательствах, и я, маленький человек, безвестный пока актер. В фойе театра однажды появилась дама. В роскошной шубе, высокого роста, настоящая русская красавица. А я, честно сказать, и в молодости был довольно низкоросл... А тут, представьте себе, влюбился. Она и еще раз пришла в театр, и еще, и наконец я решился с ней познакомиться. Раз и два подходил я к ней, но она — ноль внимания, фунт презрения... Я понял, что нужно чем-то ее поразить, а потому, встретив Мейерхольда, попросил его об одной штуке — чтобы он на виду у этой красавицы как-нибудь возвысил меня. Режиссер согласился, и мы проделали такую вещь — я нарочно встал в фойе возле этой дамы, а Мейерхольд, проходя мимо нас, вдруг остановился и, бросившись ко мне, с мольбой в голосе воскликнул:
«Голубчик мой! Ну что же вы не приходите на мои репетиции? Я без ваших советов решительно не могу работать! Что же вы меня, голубчик, губите?!.» «Ладно, ладно, — сказал я высокомерно. — Как-нибудь загляну...»
И знаете, что самое смешное в этой истории? Эта корова совершенно никак не отреагировала на нашу великолепную игру, спокойно надела свою шубу и ушла из театра. Больше я ее не встречал.
