Новый оркестр Владимира Путина

"15 января народу России стало ясно, что у него больше никогда не будет возможности проголосовать за Владимира Путина. Также стало ясно, что он будет с ними в обозримом будущем", - пишет в статье для The New York Times обозреватель Иван Крастев, председатель Центра Либеральных стратегий и постоянный член Института гуманитарных наук в Вене, напоминая о намеченной Путиным серии конституционных реформ, в результате которых "(...) через четыре года Путин сможет отойти в сторону и сосредоточиться на управлении миром, а его помощники - на управлении Россией".

"Почему могущественный президент России выбрал этот путь? В 2018 году президент Китая Си Цзиньпин изменил Конституцию своей страны, чтобы позволить себе быть пожизненным президентом. Путин мог бы с легкостью сделать то же самое, но принял иное решение. Но выбор Путиным времени вызывает вопросы: почему он представил свою конституционную инициативу сейчас, за четыре года до окончания своего срока, таким образом, что это больше напоминает дворцовый переворот, чем политическую реформу? - задается вопросом автор публикации. - Время и характер конституционных поправок ясно дают понять, что Путин воспринимает свой режим как находящийся в состоянии кризиса и сомневается в сохранении жизнеспособности системы личного правления, когда его больше не будет рядом. Он прекрасно знает, что то, что его апологеты превозносят как политическую стабильность, на самом деле является политической стагнацией, и что поддержка режима со стороны населения находится в упадке. Вполне возможно, что сделать предложения о реформах и попросить, чтобы любые изменения были легитимированы путем всенародного голосования президента побудили протесты прошлым летом в Москве и растущая апатия его сторонников. Не будет шоком, если референдум совпадет с досрочными парламентскими выборами этой осенью, и таким образом переход власти начнется в этом году".

"(...) Путин был прав, полагая, что любые разговоры о его возможном преемнике будут экзистенциальной угрозой для его власти. В отличие от плана передачи власти Бориса Ельцина , широко известного как операция "Преемник", собственный гамбит Путина лучше всего описать как операция "Без Преемника". Следующий российский президент не будет следующим лидером России, поэтому общество должно перестать интересоваться тем, кто им станет", - отмечает Крастев.

"Его выбор Михаила Мишустина в качестве премьер-министра демонстрирует, как Путин перестроит новый оркестр: Мишустин (...) считается эффективным менеджером и способным бюрократом, но его главное качество в том, что никто не может представить его следующим Путиным. Также ясно, что Кремль стремится к модернизации управления и повышению его эффективности. Но модернизация не означает вестернизацию. Более цифровизированная бюрократия не приведет к усилению политической конкуренции или даже укреплению верховенства закона. Кремль хочет сохранить свой почти полный контроль и в то же время надеется придать экономике некоторый динамизм", - говорится в статье.

"Большинство комментаторов усиленно подчеркивают, что Путин по-прежнему останется у власти после ухода из Кремля, и игнорируют любые возможные либерализующие последствия предлагаемых поправок. Они могут быть правы. Во внешней политике маловероятно, что Россия изменит курс. Сопротивление Западу - это путинское определение суверенитета России. Но по внутренним вопросам долгосрочные последствия предлагаемых изменений предсказать сложнее. Удивительные изменения часто имеют удивительные последствия", - полагает обозреватель.

"Ограничив полномочия президента, расширив полномочия парламента и сделав себя главным центром власти за пределами Кремля, Владимир Путин ввел институциональную конкуренцию, которой не было. При этом он, возможно, задействовал принцип Чеховского ружья. Как уважаемый русский писатель советовал молодым драматургам, "если вы говорите в первой главе, что на стене висит ружье, во второй или третьей главе оно должно непременно выстрелить". Когда правители начинают косметические изменения, чтобы предотвратить изменения реальные, они должны осознавать, что нет никаких гарантий, что вещи на самом деле не изменятся", - заключает Иван Крастев.